Я только поморщилась. Дались им всем мои сигареты! И сунула ей заранее приготовленное удостоверение.
– Добрый день. Домовой Стравински. Позволите задать вам несколько вопросов?
– Задавайте, – разрешила она, мазнув взглядом по моим корочкам.
– Можно мне войти?
Блондинка переступила босыми ногами, поправила хвост на затылке и нехотя посторонилась.
– Сюда проходите. – Она указала на диван в дальнем углу очень светлой комнаты, насквозь пропахшей кошками.
Всю противоположную стену занимал каталожный шкаф, на подоконниках теснились горшочки с кошачьей мятой и пророщенным овсом, а вместо когтеточки местная живность явно использовала дверной косяк и тот самый диван.
– Присаживайтесь, – предложила хозяйка и забралась на него с ногами.
На темно-коричневой обивке сплошным ковром лежали белые шерстинки. Видимо, блондинка не прочь поваляться на диване и во втором облике.
– Вы – хозяйка клуба? – начала я, осторожно устроившись на краешке.
Ох, сколько придется потом отчищать юбку!
– Я – директор, – поправила она, сладко потягиваясь, и провела ладонью по мягкой поверхности. – Зовите меня Муркой.
Надеюсь, хоть вылизываться она не начнет? Говорят, если оборотень слишком много времени проводит в зверином виде, то потом даже в человеческом облике сохраняет привычки второй ипостаси.
– И много ли в настоящий момент членов клуба?
– Чуть больше двух сотен. – Мурка подперла голову рукой. – Активных, само собой, меньше. Десятка полтора, наверное. А что?
– Вы знакомы с госпожой Ясной?
В ответе я не сомневалась: на фотографиях, стоявших в кабинете доктора, она не раз позировала на фоне клуба, да и эта белобрысая кошка в кадре мелькала.
– Зорькой? – Девушка подставила лицо солнцу и довольно прижмурилась. – Конечно. Она как раз из активных. Почти на все выставки с нами ездит. А что?
– Выставки? – Я мгновенно сделала стойку. – И куда вы ездите? Как часто?
– Сколько вопросов! – Мурка вальяжно потянулась и запрокинула голову. – Много куда ездим. Раз в месяц или в два. Мы же еще и землячеством всех кошачьих занимаемся, а не только братьями нашими меньшими.
– И Басюна знаете? – спросила я, невольно подавшись вперед.
– Само собой, – чему-то усмехнулась девушка, щурясь. – Он нечасто приходит, Зорька в основном сама.
– Постойте, – попросила я, чувствуя знакомый азарт. – Вы имеете в виду, что они… хм, вместе?
– Ну да! – Мурка наконец распахнула глаза – лукавые и смеющиеся. – Он потому и жену сюда не водит. Представляю, какой концерт она бы закатила!
– И давно ли госпожа Ясная является членом клуба? – поинтересовалась я и сама же недовольно поморщилась.
Тьфу, эти казенные формулировки прилипчивы, как жвачка к подошве.
– Лет двадцать, наверное, – подумав, ответила Мурка. – Как в город переехала. Это еще при моей маме было. А потом и сына привела.
При упоминании загадочного сына она чуть не облизнулась.
– Что, хорош? – не выдержала я и улыбнулась.
– Еще как! – Она вновь потянулась и призналась доверительно: – Та-а-кой роскошный котяра! Мррр.
– А… кхм. – Я старательно прочистила горло и уточнила осторожно: – А его отец, случаем, не Басюн?
– Откуда мне знать? – пожала округлыми плечами Мурка и поправила лямку сарафана. – Но Басюн в городе недавно, так что если что у них раньше и было, то не тут. Родила она точно от оборотня, а вот от кого? Зорька со мной не откровенничает, а Васька, ее сын, к нам уже с год не заглядывает.
В томном кошачьем голосе звучало искреннее сожаление.
– А что вы вообще можете сказать о Зарине Ясной? Ну, как вы можете ее охарактеризовать?
– Упертая, – подумав, заявила Мурка, лениво рассматривая свои длинные ногти. – Скрытная очень. Даже с моей мамой не общалась почти, хоть ей и предлагали помощь. Сложно женщине одной вырастить котенка, понимаете?
– Понимаю, – медленно кивнула я и встала. – А домашний адрес ее не подскажете?
– Лесная, двадцать один, квартира вроде бы седьмая, – даже не задумавшись, выдала она. – Найдете, это двушка на втором
