— Так больше не может продолжаться, Вероника. — Да уж, не может, свадьба же скоро. — Ты просила время, я дал его тебе.
Видимо, время это вышло.
— Ну да, а сам людей от меня гонял. — Я сложила руки на груди и откинулась на спинку дивана, так было удобнее смотреть на стоящего Шера.
— Только мужчин и только опасных, — поправил он. А опасные мужчины у нас все, кто не его светлость. — Или ты под предлогом необходимости разобраться в себе собиралась закрутить роман с другим? — В прищуренных серых глазах полыхнул знакомый опасный огонек ревности.
Я уже видела Шера таким, после недоразумения с Дарсаном, например. И нет, ни с кем встречаться я не собиралась, на шею не вешалась, поводов не давала и авансов не раздавала. Хотя внимание было приятно, я понимала причины повышенного интереса. Зато от ревности и недоверия стало совсем обидно. А еще появилось ощущение, что мы вот-вот совершим непоправимую ошибку. Или уже совершили.
— Шердан, к чему эти обвинения? Ты хочешь, чтобы мы расстались врагами?
Похоже, мои слова все-таки достигли цели. По крайней мере, от двери Шер отлип, подошел ближе и присел на корточки прямо у моих коленей.
— Я вообще не хочу с тобой расставаться, — признался он. — Просто невыносимо думать, что ты можешь быть с кем-то другим.
— Мне, знаешь ли, тоже. — Прозвучало это сварливо и обиженно. — А Камилла…
— При чем тут она? Баронесса Налин не позднее конца лета станет супругой дяди Максимилиана. Или ты подумала…
Шер не договорил, понимающе ухмыльнулся.
— А что еще я могла подумать, когда ее брат заикнулся о свадьбе?
— Значит, чужим обмолвкам ты веришь сразу и додумываешь худшее. А вот мне ты почему-то по-прежнему не хочешь доверять.
Я замерла мышкой, боясь спугнуть нечаянный приступ откровенности. Но Шер не собирался останавливаться, он оперся руками на диван по бокам от моей юбки и продолжил, глядя в глаза:
— Ты изменила меня, девочка моя. Даже не знаю, когда это случилось, ведь заметил, лишь когда ты пропала. — Он замолк, прикрыв глаза, словно это воспоминание было для него неприятным. — Впервые, засидевшись допоздна, я захотел не упасть спать в своей берлоге, а отправиться в покои. Потому что там была ты, сонная, теплая, иногда сердитая. Я не понимал, какое это счастье — прижимать к себе любимую женщину. Я хочу, чтобы ты была со мной всегда, и не хочу тебя больше терять. Я люблю тебя, Ника. И прошу, не беги от меня.
Он поднялся и протянул мне раскрытую ладонь. В грозовых глазах застыли напряжение и какая-то отчаянная надежда. А я просто стянула перчатку, вкладывая свою ладошку в его. Потому что я тоже без него не могу. Совсем.
Шердан выдохнул резко, будто вовсе сейчас не дышал, и уже через мгновение я оказалась в его объятиях. По щекам потекли предательские слезы, и я уткнулась в камзол носом. Но всплакнуть в плечо не получилось, его светлость аккуратно приподнял мой подбородок.
— Ну что за слезоразлив? — спросил он тихонько, стирая большим пальцем одну влажную дорожку.
— От избытка чувств, любимый. — Пришлось немножко отстраниться, насколько руки, прижимающие меня, позволили, и добавить строго: — Но учти, у меня будет несколько условий!
Эффект слегка подпортило то, что я некуртуазно шмыгнула носом. А потом меня и вовсе подхватили и закружили.
— Это ты так условиям радуешься? — уточнила я, обретя под ногами опору.
— Это я так «любимому» радуюсь, — поправил меня Шар, одарил счастливой улыбкой и наконец поцеловал.
Если первые секунды я еще помнила, как собиралась зачитать список требований: не врать, не запирать и слушать мое мнение, то потом все мысли просто вымело. Я растворялась в поцелуе, наслаждалась лаской сильных пальцев, сейчас лежавших у меня на затылке и безнадежно портящих прическу. Вторая рука Шера уже была значительно ниже талии, а я пыталась избавить его от шейного платка, когда в отдалении зашумели аплодисменты.
И меня бы это не смутило, но первым отстранился Шердан.
— Погоди, — выдохнул он с трудом, и я его очень понимала. Воздуха в этой комнате определенно было маловато. — Это совсем не то место, где я хотел бы провести ночь, а если мы продолжим…
Он многозначительно поднял бровь.
