– Боги… – эхом отозвалась Валентина и снова вытянула руку…
На поле боя славяне собрали почти четыре десятка раненых степняков. Викентий приказал оказать им первую помощь – перевязать раны, вправить и укрепить переломы, после чего пригласил принять участие в общей пирушке. Вик, похоже, вообще воспринимал войну как разновидность компьютерной игрушки. Чуть больше риска, чуть больше адреналина. А в остальном – нет повода для ненависти. Пока идет битва – нужно драться что есть мочи. Закончилась схватка – с недавним врагом можно и выпить за одним столом, подлечить его и покормить, похвалить за храбрость или поделиться советом.
Скифы поначалу заподозрили в подобном благородстве подвох – но вскоре успокоились, втянулись в беседу и даже сами признали храбрость и ратное мастерство славян. К рассвету отношения вчерашних врагов стали чуть ли не дружескими – и Викентий отпустил пленников на все четыре стороны в обмен на клятву никогда более не воевать с потомками Сварога и не тревожить славянские земли.
На сем поход закончился: опасаясь близких заморозков, бог войны повернул ладьи на север, домой.
Наступившая зима стала самой долгой и нудной в жизни Валентины. Едва закончив поход, Викентий начисто пропал до самых первых оттепелей; воины тоже растворились среди лесов, вернувшись в родные селения; Макошь и Света, уже не скрывающая своих отношений с Весаром, про ведьму тоже не вспоминали. Ни Интернета, ни телевидения, ни хотя бы радио не появилось здесь даже в мечтаниях самых смелых сказочников, смертные во время своих гуляний – катаний с ледяных горок, сражений в снежки, гонок по заснеженным рекам на лосях и на лыжах за ними – темной богини сторонились, а на темных праздниках – Карачуне, колядах, Масленице – места для Валентины пока еще не нашлось. И потому из всех развлечений ей осталось только есть да спать, и ничего более.
Полных четыре месяца!
Это было похоже на маленькую смерть…
Когда с первыми весенними ручьями в Вологде объявился бог войны – ведьма вцепилась в него мертвой хваткой и не отпускала, пока снова не взошла на палубу ладьи великого Одина, возглавившей первый в новом году ратный поход потомков мудрого Сварога против детей змееногой Табити. Ей было все равно – куда, зачем, почему, насколько это опасно и чем придется заплатить за бегство из Вологды? Валентина согласилась бы на все, что угодно, – лишь бы убраться прочь, и как можно дальше, из опостылевшего места.
Время выдалось весеннее, полноводное. По разлившейся Волге корабли мчались, аки по морю – берега переполненной реки разошлись так далеко, что едва различались вдали. Скифы, понятно, заметили полтора десятка выгнувшихся на ветру парусов, украшенных символами Похвиста, бога ветров и путников, – огромными красными крестами. Но что могли сделать степняки со своими тугими луками и быстрыми скакунами против водного простора?
Супротив подобной стихии не управиться даже богам!
Только когда славяне сами повернули к западу, втиснулись в русло какой-то местной речушки и стали пробираться против течения, степняки смогли собраться с силами и организовать сопротивление. Да и то не сразу, а лишь когда сварожичи уже одолели изрядную часть пути и вытащили свои корабли на сушу, по одному перенося вперед на собственных плечах.
– Ради чего такие муки, Вик? – на второй день проявила любопытство Валя.
– Где-то здесь в наше время построят Волго-Дон, – ответил бог войны. – Чистого расстояния около пятидесяти километров, из них примерно треть мы уже одолели по воде. Если все пройдет нормально, дней за пять должны добраться до Дона. А если повезет с попутной рекой, то можно управиться и за пару суток.
– А зачем нам Дон?
– Богиня скифов, уродливая Табити, обитает в Крыму, в храме Девы. Захватим храм – победим скифов, – объяснил Один. – Даже если богиня сбежит, покорение вражеской столицы – суть половина успеха. Слишком важный символ. Если народ оказался неспособен защитить собственную столицу, он перестает верить в победу на войне.
– Тогда понятно, – кивнула ведьма и оставила Викентия в покое. Она уже ощущала близкую волну смертей.
И эта волна пришла – нахлынув из глубины степей широким потоком несчитаной конницы.
Славяне встретили всадников арбалетными стрелами – и ведьму тут же захлестнуло блаженное ощущение легкости и бесплотности, душу наполнили странные шепотки, мир вокруг показался влажным и эфемерным. Девушка растеклась по полю брани, воспарила над ним, стала его частью, пропуская сквозь себя стрелы и сулицы, мчащихся всадников и летящие палицы, увидела наполняющие смертных огоньки жизни, то тут, то там внезапно вспыхивающие ослепительным пламенем – чтобы отделиться от плоти, едва разорвется поющая чересчур перетянутой струной нить судьбы.
