пенные волны высокими носами из дубовых корневищ, так же решительно прорезала ночь и, подгоняемая солнечными лучами, вошла в новый день. К полудню впереди появились темные пятнышки просыпанных в соленые воды далеких островов. А еще спустя пару часов – светло-серые пятна перед ним.
– Пираты!!! – внезапно напрягся мальтиец. – О боги морей, это пираты!
– Где?! – встрепенулся великий Один.
– Вон, впереди! – вытянул руку смуглый Санадал. – Ты видишь эти узкие кораблики? Это триеры! На них слишком мало места и слишком много гребцов, чтобы осталось место для трюмов. Зато они так быстры, что способны догнать любой корабль в мире! В них негде возить товары, они плохо переносят качку, они тесны и узки. Они пригодны только для одного – в хорошую погоду выходить в море и перехватывать, грабить всех, кто попадается на глаза! Проклятье, они заметили нас, они идут сюда! – Купец закрутился, снова прищурился. – Целых пять триер! И пятьдесят пиратов на каждой. О, всемогущие боги!
– Мужики, к нам идут пираты! – вскочив на лавку, радостно вскинул руки бог войны. – Вот это будет настоящее веселье! Драка так драка! Слушайте меня все: пригнитесь, затаитесь, накройтесь чем-нибудь и не высовывайтесь, пока не услышите их голоса. Настоящие пираты, мужики! Черт побери, главное, их не спугнуть!
Дружинники великого Одина, злорадно посмеиваясь, послушались, опускаясь на палубы ладей, прижимаясь к бортам, опуская щиты, прикрываясь плащами и запасными парусами. На своих местах остались только кормчие, держащие рулевые весла, да десятники, старательно изображающие из себя впередсмотрящих и корабельщиков. Две флотилии стремительно сближались: двенадцать спрятавших весла пузатых парусников, медлительных и неуклюжих, с глубокими обширными трюмами – и пятерка пенящих веслами воду, тощих, остроносых и стремительных, словно истинные гончии, охотников.
В полусотне шагов от ладей триеры резко затабанили, сбрасывая скорость, подвалили к головным торговцам, жадно цапанули толстыми бронзовыми баграми борта, подтягивая добычу ближе.
– Раздевайтесь и ложитесь лицом вниз! Быстро, коли жить хотите! – заорал стройный, смуглый и большеносый, прямо близнец Санадала, пират на корме триеры, отличавшийся от мальтийца лишь одеянием: светлой льняной туникой до колен, поверх которой, на шее, свисали аж три толстые золотые цепи. – Кого на ногах застанем, за борт со вспоротым брюхом полетит!
Пирата окружали четверо крепких бородачей с нефритовыми топориками и гранитными палицами на поясах, но и они носили тряпочные одежды, с нефритовыми и малахитовыми бусами. А главный разбойник оружием вообще не озаботился – на его янтарном поясе висели только пара ножей да сумочка. Вестимо – считал себя в полной безопасности за спинами двухсот головорезов и нескольких телохранителей.
Триерцы плотно подтянули баграми ладьи, перебросили с носа широкие штурмовые помосты, ринулись по ним к добыче…
– Х-ха! – Великий Один с резким поворотом метнул молот, сдувая первых атакующих в море, разбежался в три шага и прыгнул вперед – а вслед за ним взметнулась ввысь, раскрываясь над морем, всесильная богиня смерти.
Молот вернулся в руку покровителя воинов именно в тот миг, когда он заканчивал свой многометровый прыжок. Опускаясь на корму триеры, Викентий что есть силы обрушил свое полупудовое оружие на физиономию главаря, изумленно распахнувшего глаза, тут же развернулся, ломая ребра правому телохранителю, саданул рукоятью назад, в солнечное сплетение другому, ткнул вперед, выбрасывая за борт третьего, поднырнул под взмах нефритового топорика и проломил врагу грудь. Вскинул над собой окровавленное оружие, радостно провозглашая:
– Пира-а-аты-ы!!! – упал на колено и метнул молот вдоль борта, превращая в кровавое месиво весь ряд держащих весла гребцов.
– Пира-а-аты-ы!!! – скидывая плащи и рогожи, вскочили затаившиеся дружинники, встретили на щиты и копья штурмовые отряды, дружным натиском сбрасывая пиратов в волны, попрыгали через борта на разбойничьи триеры, через растерявшихся от неожиданности багорщиков, все еще сцепляющих корабли, походя дробя им черепа и ломая руки.
Поток славян и скифов обрушился топорами и палицами на гребцов, захлестнул триеры, врезался в толпу гребцов второго борта, успевших расхватать оружие и умеющих им пользоваться. Брызнули осколками, сталкиваясь, гранитные и базальтовые топорики, хрустнули палицы, расплющились, столкнувшись с камнем, бронзовые и железные лезвия. Однако изрядная часть оружия все же добралась и до живой плоти, разрывая мясо, дробя в крошево кости.
На расчистившего корму великого Одина, толкаясь и мешая друг другу, ринулись сразу два десятка копейщиков – вестимо, уцелевшая часть штурмового отряда. Стена щитов, множество обсидиановых, кремниевых, медных и даже железных наконечников, длинных пик – все это резко и слаженно качнулось на единственного врага и…
Бог войны упал и, как десятки раз делал сие на ристалищах реконструкторов, поднырнул, подкатился под копья…
Двумя широкими взмахами молота он переломал ноги ближних врагов, вскочил, сильным толчком отшвыривая на несколько
