разговоров. Карандаш – для секретов, чтобы их всегда можно было стереть. Больше Ласкеза никто не трогал.
Молчание не сделало его менее веселым, его по-прежнему все любили. Но, продолжая прекрасно слышать, он не мог даже мычать. Случившееся надолго отучило Тэсс совершать необдуманные поступки и навсегда – верить в то, что их можно совершать в одиночку. Первое время она надеялась, что брат заговорит, потом смирилась. А потом приехал Роним.
Среди пяти прибывших на остров серопогонных-мужчин он не был главным, но к нему прислушивались больше всего. Даже начальник группы – мрачный сухопарый чистокровный шпринг с непроизносимым именем и будто опаленной шерстью на черной морде и конечностях.
Роним был приветливым, но таким же замкнутым, как другие. Ходил быстро, не кричал, улыбался, но почти не обращал внимания на маленьких существ, изредка пробегавших возле его ног.
Он был не просто занят расследованием. Иногда он будто уходил в какие-то совсем далекие мысли. Тэсс запомнились всего два выражения его глаз – отстраненно-деловое и задумчиво-мягкое. Ласкез наверняка запомнил больше.
Тэсс до сих пор немного задевало, что она далеко не сразу узнала о дружбе своего онемевшего брата и серопогонного. Однажды вечером она увидела их на скалах, у побережья. Они стояли, забравшись на самый крутой и выдающийся вперед уступ и глядя на горизонт. Рука мужчины лежала у мальчика на плече – вроде бы расслабленная, но сильная. Кажется, двое смеялись.
Потом Ласкез описал сестре множество таких прогулок – в рощи, на все четыре побережья, к Дальнему Лесу. Он рассказал ей, что Роним учит его читать следы и обращать внимание на самые незаметные вещи вроде царапин на деревьях, так, как делают это взрослые сыщики обоих подразделений. Рассказал, что все началось с того, как ночью Ласкез прокрался в читальную комнату старших за какой-то книгой и увидел там странного человека с голубыми глазами. И о том, что ему не нравится, что сестра не называет Ронима по имени, – она всегда звала его просто Серый детектив. И даже такого прозвища он удостоился только потому, что мелькал у нее перед глазами чаще остальных.
Ласкез написал все это и сразу же быстро стер.
– Он мне не нравится. Ты зря с ним общаешься.
«Он говорит, что хотел бы забрать меня»
– А меня?
Карандаш замер над бумагой, прежде чем быстро и бегло вывести:
«Он все равно не сможет. Он сам сказал. Я знаю».
– А если бы мог, он бы меня взял? – упрямилась Тэсс. – Ты бы его хоть попросил?
Ласкез кивнул и крепко сжал ее руку. Тэсс поняла, что больше не будет ни в чем его упрекать. Ему хорошо. Даже несмотря на то, что он недостаточно глупый, чтобы надеяться на появление мифического «папы». Даже несмотря на то, что он все понимает с первого раза.
«Когда я вырасту, я снова его найду».
Это была последняя фраза, которую Ласкез записал в маленькую пухлую тетрадку. В тот же день за серопогонными прибыл самолет. В тот же день, сбегая по лестнице во двор, брат Тэсс пытался перекричать рокот мощного старого мотора:
Он, наверно, просто не выдержал. Так думала Тэсс в тот день. Есть вещи, которых не выдерживаешь настолько, что слова либо становятся бесполезны и пропадают, либо бесконтрольно лезут из твоей глотки.
Теперь, стоя посреди кухни и вспоминая об этом, она вдруг подумала, что с кораблем по имени Странник произошло, наверное, примерно то же, что и с ее братом.
– Да, Тэсс. Я уверен.
Она посмотрела ему в глаза и улыбнулась.
– Что ж. Как хочешь. Может быть, ты и прав. Но я тоже хочу кое-куда попасть. Ты ведь поможешь мне?
Джер тут же заинтересованно вскочил с ящика:
– И куда же?
– Я хочу найти того, кто подарил вот это. – Тэсс дернула цепочку на своей шее. – Это от наших крестных. Ла Довэ может знать, какая гильдия и какое предприятие посылают нам вещи.
– Хм… Удивительно дельная мысль. Я бы тоже повидался с нашими крестными, тем более мне достались от кого-то из них потрясающие вольды, – сказал лавиби и гулко топнул ногой, обутой в высокий ботинок с толстой длинной шнуровкой и рыжим мехом на голенище.
Ласкез молчал. Он пристально вглядывался в лицо сестры, и от этого взгляда ей почему-то стало неуютно.
