туалетные принадлежности, после чего добрался на метро до стартовой платформы, где попросил Монику дать попользоваться одиночным планером-аэростатом. После многих часов, проведенных за симуляторами с инструкторами, он уже был готов летать в одиночку. В долине Маринер, на столовой горе Кандор, была еще одна летная школа, и он договорился с ее представителями, чтобы те приняли там его планер и вернули с другим пилотом.
Была середина дня. Ветры уже спускались со склонов Фарсиды, лишь набирая силу с приближением вечера. Ниргал оделся и расположился в водительском сиденье. Небольшой планер-аэростат поднялся на пусковую мачту, привязанный за нос, а потом был отпущен на волю.
Вознесшись над Лабиринтом Ночи, он повернул на восток. И затем летел над скоплением пересекающихся каньонов. Землю рассекло давлением снизу. Вскоре лабиринт остался позади. Икар, который взлетел слишком высоко к солнцу, обжегся, выжил после падения – и теперь летел снова, но на этот раз вниз, вниз, вниз, еще ниже. Вместе с ветром, подгонявшим его сзади. Оседлав бурю, быстро спускаясь над полем потрескавшегося грязного льда, обозначавшего хаос Комптон, откуда начался великий прорыв канала в 2061-м. Тогда колоссальный поток сошел по каньону Ио, но Ниргал вывернул к северу, прочь от ледника, а затем снова полетел на восток, к изголовью каньона Титон, который тянулся параллельно Ио к северу от него.
Титон был одним из самых глубоких и узких каньонов в системе Маринер – четыре километра в глубину и десять в ширину. Можно было лететь много ниже уровня стен плато и все равно оставаться в тысячах метров над дном каньона. Титон был выше и беспорядочнее, чем Ио, его не касалась рука человека, здесь редко кто путешествовал, потому что он уходил в тупик на востоке, где его дно становилось неровным, а сам каньон – более узким и неглубоким и вскоре резко заканчивался. Ниргал заметил дорогу, вьющуюся по восточной стене, – дорогу, по которой он не раз проезжал в юности, когда вся планета была его домом.
Вечернее солнце садилось у него за спиной. Тени на земле мало-помалу удлинялись. Ветер задувал все так же сильно и, подвывая и свища, бился о планер. Он снова нес его над плато, так как Титон теперь превратился в полосу овальных углублений, прерывавших его поверхность. Теперь это была цепочка впадин, каждая из которых имела форму огромной чаши.
А затем поверхность снова вдруг резко провалилась, и он оказался над Кандором – над Сияющим каньоном, восточная стена которого в самом деле сейчас сияла в закатном свете янтарными и бронзовыми оттенками. На севере открывался глубокий вход в каньон Офир, на юге – выдающийся проход с контрфорсами, уводящий в каньон Мелас, гигант системы Маринер. Это был марсианский Конкордиаплац, но гораздо более крупный и дикий, чем на Земле, нетронутый, сохранивший первозданный вид, невообразимо гигантский. Ниргалу казалось, словно полет вернул его назад на два столетия или на два эона, в древние, дочеловеческие времена. Красный Марс!
А посреди широкого каньона горы Кандор возвышался высокий холм-останец, формой напоминающий алмаз, Сияющая гора – скальный остров, примерно на два километра превосходящий дно каньона. И в неясном закатном сумраке Ниргал различил гнездо огней – шатровый городок в самой южной точке алмаза. Голоса, появившиеся на общей радиочастоте, поприветствовали его и объяснили, как сесть на площадку. И в свете солнца, опускавшегося на западные скалы, он медленно посадил планер прямо на фигуру Кокопелли[30], изображенную вместо целевой отметки на посадочной площадке.
Сияющая гора венчалась крупной площадкой, по форме напоминающей ромб воздушного змея. Тридцати километров в ширину и десяти в длину, плошадка высилась посреди каньона, как многократно увеличенная скала в Долине монументов. Шатровый город занимал лишь небольшое возвышение на южной стороне ромба. Сам же холм был ровно тем, чем казался, – отдельным фрагментом плато, образованным каньонами системы Маринер. Это была грандиозная точка обзора с видом и на стены собственного каньона, и на глубокие, крутые впадины, уходящие к каньону Офир на севере и к каньону Мелас на юге.
Такое впечатляющее место, естественно, привлекало людей на протяжении многих лет, и главный шатер уже поддерживали несколько малых. Расположенный на уровне пяти километров над нулевой отметкой, город до сих был накрыт шатром, хотя и шли разговоры о том, чтобы его убрать. На дне каньона, на высоте всего трех километров над уровнем моря, прорастал темно-зеленый лес. Многие из жителей Сияющей горы по утрам летали в каньон, где выращивали растения или собирали травы, и возвращались обратно на холм лишь к вечеру. Некоторые из этих лесничих были старыми знакомыми Ниргала по подполью и с удовольствием брали его с собой, чтобы показать ему каньон и то, что сами в нем сделали.
В системе Маринер дно каньонов, как правило, понижалось с запада на восток. В Кандоре же оно изгибалось вокруг огромного холма посередине, а затем резко опадало к югу, переходя в Мелас. На более высоких участках дна лежал снег – особенно под западными стенами, где вечерами появлялись тени. Когда он таял, вода слабыми ручьями стекала на новые водосборные площади, образованные в песчаных руслах, которые уводили к мелким грязно-красным рекам, соединявшимся над ущельем Кандора, обрушиваясь затем безумным пенистым потоком на дно каньона Мелас, где вода собиралась у остатков ледника, обагряя его с северной стороны.
