начальнику и спросил его:
– Чем наградишь нас, если заманим абреков в ловушку? Начальник пообещал им медали и по сто рублей денег. На другой день Гаус и священник поднялись к абрекам и завели с ними хитрые разговоры.
– Поверь мне, Цыппу, – говорил Гаус, – власти простили вам все ваши преступления. Пойдемте со мной, я отведу вас к начальству. Никто не причинит вам никакого вреда. Вот священник подтвердит мои слова.
Священник согласно кивал головой, держа в руке крест.
Цыппу внимательно слушал их, а они так горячо уговаривали его, что у него в конце концов не осталось никаких сомнений в том, что его обманывают.
– Хорошо, – сказал он, вставая, – пусть будет по-вашему. Но сперва сделаем зарубку в знак нашей искренности и верности. Дай-ка мне кинжал.
Гаус протянул ему свой кинжал. Цыппу взял его, тут абреки бросились на Гауса и привязали к столбу. Священник, увидев, это, с необыкновенной резвостью подбежал к краю обрыва и прыгнул вниз. Он съехал по каменной осыпи на заду, ободрав его до крови, вскочил на ноги и помчался к солдатам.
Цыппу весело кричал ему вслед:
– Не бойся, батюшка, тебя мы не тронем, ты ведь наш духовный пастырь!
Священник не слушал его. Он бежал, не оглядываясь, пока не скрылся в толпе солдат.
А Гауса целую неделю продержали привязанным к столбу. Абреки все время издевались над ним: то объявляли, что казнят его, то собирались выколоть ему глаза, то спускали его, полумертвого от страха, с вершины башни на веревке, оставляя на целый день висеть над пропастью. Через неделю они отпустили его, в чем мать родила, и Цыппу сказал ему на прощанье:
– Иди, дружок. На этот раз мы прощаем тебя. А наготу свою тебе прикрывать ни к чему – все равно у тебя нет совести.
Зима кончалась. Снег осел и начал таять, вскоре он оставался только в низинах. Войска с новой силой пошли на приступ. Стрельба не прекращалась ни днем, ни ночью. Башня опоясалась вспышками пламени и пороховым дымом. Солдаты окружили ее со всех сторон.
Перед пасхой, в пятницу, погода резко испортилась. Свистел северный ветер, низко неслись рваные тучи, хлестал холодный дождь пополам со снегом: Усталые солдаты, укрываясь чем попало, пытались спастись от дождя и холода.
В полночь дверь башни бесшумно отворилась, оттуда вышли шесть человек и исчезли во тьме. Без единого шороха, как тени, проскользнули они мимо врагов, спустились в ущелье и пошли в сторону Кудского перевала. К утру они были уже далеко.
А войска утром снова двинулись на приступ, но башня молчала. Дверь ее была открыта и внутри никого не было.
Пришла настоящая весна. Потеплело, деревья покрылись листвой, природа задышала полной грудью. Абреки подались в Грузию. Возле Мцхеты они напали на почтовую карету и ограбили ее. Они 'взяли там очень много серебряных денег – сколько смогли унести. В карете были и бумажные деньги, но абреки не знали, что это такое. Цыппу из любопытства взял с собой одну бумажку-ему понравилась картинка на ней.
Они остановились на ночлег у одного из своих грузинских друзей. Тот случайно увидел у Цыппу бумажку, а когда узнал, что таких бумажек в карете было много, воскликнул:
– Что же вы не брали этих денег? Ведь они гораздо лучше, чем те, которыми вы набили карманы!
Но жалеть было уже поздно – что сделано, то сделано.
Когда весть р дерзком ограблении дошло до наместника в Калак, он тут же отдал приказ по всем областям и округам: найти. разбойников и взять, живыми или мертвыми. За их поимку была назначена большая награда.
Цыппу понял, что оставаться в этом краю нельзя. Подумав, он решил пробираться к Шамилю, которую все еще воевал с Россией. Рядом находилось ущелье Джарах. Тамошние жители, ингуши, еще не покорились русским и Цыппу для начала решил уйти к ним. Он отправил в Джарах своего друга, Дзыба Туаты. Мать Дзыба была из Джараха и у него там было много родственников. Дзыба должен был узнать, согласятся ли джарахцы принять Цыппу и его товарищей. Вскоре Дзыба вернулся и сообщил абрекам, что в Джарахе их ждут.
Вечером абреки, поблагодарив Дзыба, сели на коней и отправнлись в путь. Они ехали всю ночь и на рассвете поднялись на перевал Ахгара. Перед ними лежало Джарахское ущелье. Позади далеко внизу витым серебряным шнуром блестел Терек. Взошло солнце, залив золотым светом вершины гор. Трава сверкала от росы, легкий ветер доносил из ущелья запах хвойного. леса. Цыппу, оглядевшись, глубоко вздохнул и сказал товарищам:
– Воистину несчастен тот, кому не суждено вволю надышаться воздухом родины!
Всадники спешились и долго сидели молча. Потом достали из дорожных сумок еду и, подкрепившись, двинулись дальше.
В этот день в Джарахе был праздник. Народ собрался на широкой поляне. Юноши состязались в джигитовке и стрельбе, старики сидели за столами.
Абреки, укрывшись за деревьями, смотрели вниз, на праздничную толпу.
– Осторожность никогда не; мешает, – сказал Цыппу, – они могут принять нас за врагов, если увидят всех вместе. Лучше я спущусь к ним один. Ингуши гостеприимный народ, но они должны убедиться, что мы пришли к ним не со злом. Подождите здесь, я пришлю за вами.
Он оставил своих друзей в лесу и спустился на поляну. Навстречу ему выбежали юноши, подвели к столу и усадили рядом со старшими. Нашелся человек, говорящий по-осетински. С его помощью Цыппу рассказал о своих приключениях – как он стал абреком, как воевал и как вынужден был бежать. Сказал и о товарищах, ожидающих его в лесу.
Юноши побежали в лес и вскоре вернулись вместе с товарищами Цыппу. Их встретили приветливо и радушно, усадили за столы, обходились с ними, как с почетными гостями. Вечером их отвели в селение и там тоже был устроен пир в их честь: зарезали 'быка, собрался народ, гостям сделали много подарков.
В то время в Джарахе скрывались шестеро абреков-ингушей. Цыппу и его товарищи подружились с ними и в дальнейшем вместе предприняли несколько набегов в Гудан; Они пригоняли оттуда скот ц раздавали его жителям Джараха.
Прошло немного времени и над Джарахом сгустились тучи: снизу по ущелью двигались русские войска. Ингуши встретили их с оружием в руках. Закипел жестокий бой. Несколько дней подряд над ущельем гремели выстрелы и речка Джарах стала красной от крови. Но силы были слишком неравны. Ингуши были вынуждены сложить оружие.
Абрекам нельзя было сдаваться и они заперлись в крепости. Русские окружили крепость. Цыппу предложил бежать, но ингуши не согласились с ним:
– Эту крепость не смог взять даже великий хан, – сказали они, – и русские тоже не возьмут.
Ночью разразилась гроза. Сверкали молнии, гремел гром, с неба обрушивались дотоки воды. Цыппу и пять его товарищей решили уходить, пользуясь непогодой. Ингуши предпочли остаться в крепости. В полночь шестеро абреков спустились со стены и бесшумно, как змеи, проползли сквозь русские цепи. Они поднялись на гору Мат, развели в пещере огонь и высушили мокрую одежду.
На другой день русские сделали подкоп под стены крепости, заложили порох и зажгли фитиль. Грянул взрыв, все заволокло черным дымом. Когда дым рассеялся, стали видны разрушенные стены. В наступившей тишине из-под обломков слышались стоны раненых.
Все происшедшее было хорошо видно из пещеры. Абреки пробыли там весь день, а с наступлением темноты двинулись в путь. На четвертый день они добрались до своего знакомого, АхбердМагомеда, и тот проводил их к Шамилю.
Шамиль, крупный широкоплечий человек, с пышной бородой и усами, сидел, задумавшись, на ковре, положив могучую сухощавую руку на рукоять кинжала. Лицо его было угрюмо, между бровей залегла глубокая складка. Абреки, войдя, склонили перед ним головы. Шамиль поздоровался с ними.
– Я слышал, юноши, вы воевали против русского царя, – сказал он. – Что ж, вы можете получить такую возможность еще раз, если будет на то воля аллаха. Оставайтесь.
Он приказал дать абрекам жилье. Но у них не было никакой пищи и они три дня просидели голодными,
