на едущего по правую руку от Ревинара всадника, едва заметно скривился – так, точно раскусил что-то невероятно кислое. «Доблестный» потащил за собою в это путешествие еще и племянника – избалованного столичной жизнью и донельзя спесивого юнца… Вернее, это для Остена Мелир был самоуверенным молокососом, а для Ревинара и его приятелей «обладающим большими задатками и способностями Одаренным». Мелир действительно владел немалой колдовской силой, но, служа под крылышком любящего дяди, слишком привык к тому, что все достается ему легко и просто. Парень искренне считал себя избранником судьбы и думал, что жизнь так и будет стелиться под его ноги, точно ковер, а воинская слава придет к нему сама собой – очень опасное заблуждение, как для обычного смертного, так и для колдуна…
Что же до Остена, то он мог простить многое, но только не спесивую дурь, а потому во время последнего похода тысячник посоветовал Ревинару сделать так, чтобы Мелир не попадался ему, Олдеру, на глаза – а то ведь может и пришибить сгоряча юное дарование, если оно вновь полезет туда, куда его не просят. «Доблестный» тогда хоть и упрекнул Остена в предвзятости, но его совету последовал, держа племянника подальше как от военных советов, так и от главы «карающих», и то, что теперь Ревинар притащил Мелира за собой, означало одно – приехавшим за пленником посланцам князя неизвестно не только о птице, но и о том, что Олдер прощен Владыкой Арвигеном.
Улыбка, осветившая в этот миг лицо Остена, была такой людоедской, что стоящий неподалеку от своего главы Антар вздрогнул и отвел взгляд. Гости же, пытаясь сохранить надменный вид, смотрели мимо кривоплечего тысячника, а потому не заметили опасности.
Молчание между тем затягивалось – скрестив руки на груди, Остен стоял у входа в оружейную, всем своим видом показывал, что не собирается первым рассыпаться в любезностях, и Ревинар, вздохнув, заговорил:
– Рад видеть тебя в здравии, Остен. Я и мой племянник прибыли сюда по воле Владыки.
Брови Олдера сошлись на переносье:
– И тебе здоровья, Ревинар. Кстати, что тебя задержало в пути? – Я ожидал вашего появления еще с позавчерашнего дня.
Тон Остена был сух до невозможности, и «доблестный» досадливо поморщился. Ох, совсем не такого приема он ожидал от опального тысячника, но и идти на попятную было уже поздно:
– Мы приехали бы раньше, если б не проклятая распутица. Дороги теперь больше напоминают болота.
– Не без этого. – Не меняясь в лице, Олдер согласно кивнул, подтверждая слова по-прежнему восседающего в украшенном серебряными накладками седле Ревинара. И тут же сделал приглашающий, истинно княжеский жест рукой.
– Отдохнете с дороги? Да и лошади ваши устали… – Произнесено это было так, что Ревинар мгновенно ощутил тебя просителем у трона Владыки. Даром что сам он на коне и в золоте, а Олдер – на земле, в потертой куртке «карающих»… Треклятый кривоплечий! Как у него это получается?.. Хорошее настроение покинуло «доблестного» в одно мгновение, к тому же его посетила очень неприятная мысль. Остен знает что-то, чего сам он не учел. Находиться в крепости расхотелось совершенно.
– Нет. Мы и так задержались в пути, и теперь нам следует наверстать упущенное. Владыка не должен ждать… – Отказ Ревинара звучал вполне вежливо, но тут неожиданно его перебил Мелир:
– Дядя прав. Князь Арвиген весьма раздосадован твоим, Остен, промедлением. К тому же наши лошади не слишком устали, а я предпочту ночевать в Ренторе, чем в этом клоповнике, который именуют крепостью лишь по недоразумению.
Снующие по двору по каким-то хозяйственным нуждам «карающие» – дел в это утро оказалось почему-то многовато, и все были срочными – после дерзких слов прибывшего из столицы юнца напряглись, точно готовые сорваться с поводков борзые. Ревинар же подавился воздухом и глухо закашлялся. В это мгновение он горько пожалел о том, что Мелир за всю жизнь ни разу не получил розог. Нет, его племянник, конечно, щедро одарен Мечником, но начинать открытое противостояние с Остеном, да еще так по- глупому… Уж кто-кто, а Ревинар знал, к чему это может привести. «Доблестный» уже открыл рот, собираясь загладить грубость Мелира, но Олдер его опередил:
– Разве наш князь дозволял тебе, Мелир, говорить от своего имени? Если нет, то лучше придержи язык – Владыка Арвиген не любит самопровозглашенных толкователей своего настроения. Что же до клоповника, то ты совершенно зря опасаешься за свою драгоценную шкуру – крейговцы усмирены и не смогут пить твою высокородную кровь.
Слова Остена хлестали не хуже плетей – щеки Мелира мгновенно стали алыми, точно утренняя заря от бросившейся в лицо крови, но достойный ответ он сразу найти не смог:
– Остен, я не позволю… Ты не должен…
Закончить предложения парень так и не смог – Ревинар, с силой сжав плечо племянника, разом оборвал его метания.
– Мелир слишком молод и горяч – этот порок пройдет со временем. Более того, я сам прослежу, чтоб такого впредь не повторялось. Не держи на него обиду, Олдер.
