прерывистое дыхание Мирны, но потом она взяла себя в руки:
– Зачем ты пришла?
– Прочла твою записку.
– Я ничего не писала… Я вообще не знаю грамоты. – Девчушка изо всех сил старалась быть убедительной, но ее подвел дрогнувший в середине фразы голос. Смутившись, Мирна замолчала, поднеся ладонь губам, и я укоризненно покачала головой:
– Разумеется, не умеешь… И змею на коре дерева тоже рисовала не ты.
После этих слов послушница, слабо ойкнув, попыталась выскользнуть из ниши, но я, ухватив ее за руку, прошептала:
– Полно тебе! Мне не нравится то, что происходит в Мэлдине, так же, как и сладкие посулы Матери Ольжаны.
– Но она так расположена к тебе… – В голосе Мирны по-прежнему стыло сомнение, и я вздохнула:
– Если бы Матерь не была уверена, что ей удалось меня купить, у нас вряд ли бы вышло встретиться.
Ладонь девчушки, которую я по-прежнему крепко сжимала, после этих слов заметно расслабилась, а сама она еле слышно вздохнула:
– Ты права… Я должна была понять это сама, но Лариния сбила меня с толку. Она не отходила от тебя ни на шаг, и я подумала что вы стали… – на короткий миг послушница запнулась, но потом поспешно продолжила, – что она добилась своего, и теперь ты принадлежишь Мэлдину. Но если б это действительно было так, наказание меня бы уже настигло.
В голосе Мирны чувствовалась застарелая, смешанная с горечью обреченность, и мне стало по-настоящему жалко этого почти ребенка. Послушницу хотелось утешить – прижать по-матерински к себе, погладить по волосам, но я, понимая, что после действий Ларинии этот порыв может быть истолкован превратно, лишь крепче сжала ладонь девчушки.
– Чем я могу тебе помочь, Мирна?
Ответом мне стала блеснувшая в полумраке грустная улыбка:
– Мне уже нельзя помочь, жрица, но ты можешь спасти мою сестру. Увези с собою Рудану, и я буду до конца своих дней поминать тебя в молитвах. Малышке всего одиннадцать – скверна Мэлдина не должна ее коснуться.
– Скверна? – Я попыталась сложить очередной намек Мирны с полученными ранее подсказками и ставшими мне известными царящими в Мэлдине нравами и почувствовала, что снова запуталась. Жрицы используют ментальную магию для принуждения других людей своей воле?.. Лариния не одинока в своих склонностях?.. Все это было вполне возможно, да только все странности обители никак нельзя было объяснить лишь этими обстоятельствами.
Мирна же, верно истолковав мой вопрос, тихо зашептала:
– Ты ведь видела проплешины в саду? Мертвая земля, на которой ничего не растет? Они появились после того, как Матерь Ольжана окропила почву ядовитым зельем во время запретного ритуала. Позже она попыталась спрятать следы, приказав высадить на этих проплешинах цветы, но их корни не приживаются в мертвой земле, и они быстро увядают. Сама я этого не видела, но мне рассказала об этом одна из жриц, перед тем как…
В коридоре раздались шаги, и Мирна, оборвав себя на полуслове, вжалась в стену ниши так, словно хотела просочиться сквозь камни. Когда же опасность миновала, послушница, посмотрев вслед удаляющейся фигуре, покачала головой:
– Меня скоро хватятся – я не успею рассказать все сейчас.
Видя ее беспокойство, я не стала настаивать на продолжении разговора:
– Хорошо. Просто скажи, какой ритуал провела Матерь.
Голос Мирны упал до едва различимого шепота.
– Она призвала Тварь из Аркоса…
– Что??? – Я не поверила своим ушам. Жрица Милостивой – Дарительницы Жизни, и призванное из запечатанных магией подземелий, несущее гибель для всего живого отродье!.. Это казалось немыслимым, невозможным!.. Конечно, Хозяйка Мэлдина, насколько я поняла ее характер, всегда служила лишь своим интересам и готова была оправдать любой порок, если он был ей выгоден, но призвать демона из Аркоса… Насколько надо обезуметь, чтобы решиться на такое?
– Они отдали этому нижний храм, – почти беззвучно прошептала Мирна. – Тварь ублажили три дня назад, и сейчас она сыта и спит. Я могу провести – сама все увидишь.
– Проведи, – так же тихо шепнула я. Рассудок все еще отказывался верить услышанному, да только страх и отчаяние Мирны были непритворны… А еще появление твари из Аркоса поясняло, почему во время служб в храме меня не покидало ощущение тщетности любых молитв и лишь в саду становилось легче.
Мирна тоже о чем-то задумалась – казалось, она уже сожалеет о своем предложении, но потом послушница решительно тряхнула головой и произнесла:
