ресницы трепетали, с губ то и дело срывался вздох – демон действительно спал, но спал чутко, потому что приближение к своему убежищу неведомых посетителей уловил раньше нас с Мирной. Живая сеть на полу сильно всколыхнулась – сотни гадючьих голов поднялись вверх, как одна, дверь в святилище отворилась, и в залу ступила сама Матерь Ольжана. Без покрова, с распущенными волосами и в темном, расшитом алым узором одеянии, с множеством звенящих браслетов на руках, она сжимала в руках кувшин с узким горлом, а следом за Хозяйкой Мэлдина шли Лариния и еще одна из старших жриц – с ярко накрашенными лицами, в таких же платьях, что и у Ольжаны.
Матерь со свитой спокойно шли прямо к оскверненному алтарю, а туманные змеи, расступаясь перед ними, тут же свивались в клубки, яростно шипели, тянулись к кувшину, но Ольжана даже не смотрела на них. Дойдя до алтаря, она стала лить на него темную, уже начавшую сворачиваться кровь, но алые капли растворялись в воздухе, так и не достигнув поверхности.
Демон же вздрогнул и открыл глаза – ярко-голубые, с узким вертикальным зрачком:
– Зачем побес-с-с-спокоила? – Тихий голос твари почти слился со змеиным шипением вокруг, но уже в следующий миг стал громче, зазвучав, казалось, со всех сторон. – Дурная кровь – несвежая, животная… Как ты посмела потревожить меня ею!
– Будет и людская, но позже. – Матерь казалась невозмутимой, хотя сопровождавшие ее жрицы, услышав разгневанное шипение демона, тут же сделали шаг назад. – Вначале услуга.
– Ты с-с-смеешь торговаться, с-с-смертная! – Девичье личико твари исказила животная, нечеловеческая злоба, а из-под искривленных гримасою розовых губ демона показались длинные, изогнутые клыки. – Думаешь, я не понимаю, отчего ты медлиш-ш- шь с исполнением условий? Уже более двух лет держишь меня здесь, не давая достаточно пищ-щ-щ-щи для того, чтобы я окончательно обрела тело, и меня с-с-сердит эта игра! Более не получишь ни капли с-с-силы!
– Сейчас не Темные времена – я не могу швырять тебе столько человечины, сколько ты пожелаешь, к тому же ранее ты не пренебрегала животной кровью. – Хмурясь, Ольжана, потянув за цепочку, достала из-за пазухи золотую пластину с вытравленными на ней линиями не то паутины, не то какого-то особо хитрого лабиринта и показала изображение твари, но та лишь зашипела еще громче и злее:
– Кровь животных могла насытить меня лишь вначале, но теперь она непригодна. Это известно тебе так же хорошо, как и мне!.. Убирайс-с-ся!
– Я чту установленные в незапамятные времена правила и заклинаю тебя чёрной кровью Древнейших – повинуйся! – Матерь не собиралась отступать от своих требований, но и уверенности в силе заклятий у неё не было – дрогнувший на последних словах голос выдал Ольжану с головой, а тварь вместо того, чтобы повиноваться, выразительно облизнула губы черным раздвоенным языком и прикрыла глаза. Намёк был столь выразительным, что мне, наблюдающей за этим чудовищным торгом, стало ясно – демон не уступит, а значит, кто-то из сопровождающих Ольжану жриц сейчас доживает последние мгновения…
Матерь же, наградив заупрямившуюся тварь гневным взглядом, неожиданно громко щёлкнула пальцами, и Лариния тут же скользнула за спину своей товарки. Удар выхваченного из складок одеяния кинжала пришелся точно в ямку над левой ключицей так и не успевшей обернуться жрицы, а я поспешно зажала рот шарахнувшейся было от решетки Мирны. Послушница, заходясь беззвучным криком, забилась в моих руках обезумевшей птицей, и я, волоча за собой девчушку, поспешила укрыться в спасительной тьме приведшего нас сюда коридора – мы и так увидели слишком много…
Из подземелья удалось выбраться нескоро – едва мы дошли до развилки, как у дрожащей, словно в лихорадке, Мирны подкосились ноги, и она села прямо на покрытый осклизлой грязью пол и, закрыв лицо руками, тихо завыла. Не думая о том, как это будет истолковано, я присела на корточки рядом с послушницей и, обняв ее за плечи, прижала к себе, огладила волосы. После этой непритязательной ласки жалобный скулеж Мирны перешел в рыдания – приникнув к моему плечу, девчушка щедро орошала его слезами, а я шептала ей что-то бессмысленно-успокоительное, хотя мне и самой было впору сесть рядом с послушницей и завыть, подобно плакальщице. Из-за увиденного в святилище дрожали руки, а в голове было совершенно пусто – я просто не знала, что делать…
Засевший под сердцем ледяною иглою страх требовал немедля покинуть Мэлдин и бежать из проклятого святилища без оглядки, а память услужливо подсказывала, что дежурящая сегодня у въездных ворот жрица сильно кашляла во время обеда – она наверняка не откажется от согревающего отвара, и усыпить ее будет проще простого… Вот только бежать сломя голову мне было нельзя – ничего путного из этого не выйдет.
Матерь Ольжана наверняка постарается сберечь свою тайну – неизвестно, какая потусторонняя жуть отправится по нашим с Мирной следам, но даже если от погони получится укрыться в каком-либо ином святилище, остается засевшая в самом сердце Мэлдина Аркосская Тварь. Демон в храме Милостивой, смерть, вызванная в наш мир теми, кто должен сберегать жизнь, – пока мы с Мирной пройдем очистительные обряды, пока нам поверят, пока отправят письмо Высшим, скликая на Совет, дабы покарать
