Сцена у столба не только отрезвила Олдера, но и стала толчком для его окончательного прозрения. Поначалу молодой муж боролся с накатившим на него разочарованием как мог – он вовсю цеплялся за прежние иллюзии, отчаянно пытался уверить себя в том, что ошибается, но окутывающий жену флер теперь расползался под пальцами Остена, точно гнилая ткань… Являя таившуюся под роскошной оболочкой пустоту. Боги щедро одарили Ириалану красотой, но не дали души…
Разочарование Остена, как это обычно и бывает, осталось не заметным для большинства окружающих его людей. Ириалана тоже то ли не ощутила, то ли просто не хотела замечать, что отношение мужа к ней изменилось, а устремленные на нее взгляды Олдера утратили прежний огонь. Лишь приехавший из Милеста с донесением Антар да старая Гердола быстро разобрались в происходящем и приняли меры. Каждый – свои…
Антар появился в «Серебряных Тополях» под вечер, но даже не успел стряхнуть с себя дорожную пыль, как ему уже пришлось предстать перед Олдером. Молодой сотник не пожелал переносить встречу на утро – приняв у Чующего донесения, он махнул рукой в сторону стола:
– Церемонии ни к чему. Присаживайся. В кувшине – охлаждённое вино, если хочешь пить с дороги. Я еще поговорю с тобой… Потом…
Десятник, не стал отказываться от угощения, согласно кивнул головой, и Остен почти сразу углубился в чтение.
Антар же, плеснув себе вина, внимательно наблюдал за своим главой. Эмпат уловил исходящие от Олдера горечь и разочарование. Да и не походил сотник «карающих», если честно, на счастливого мужа – складки в уголках губ и взгляд выдавали его с головой!
Ну а когда Олдер, отложив бумаги, принялся с жаром выпытывать Антара о делах отряда, Чующий окончательно утвердился в своей догадке. Если всего через пару месяцев супружества молодой муж рвется из теплой постели жены в казарменную серость – к бесконечным построениям и учениям, значит, не так уж и мягка эта пуховая постелька…
Впрочем, все свои соображения Антар предпочел оставить при себе – он хорошо выучил норов своего главы и знал, что пустого любопытства Остен не потерпит, но если в душе у молодого колдуна действительно накипело, то он все расскажет сам. Так и вышло. Когда со всеми новостями было покончено, Олдер, взяв кувшин, наконец-то налил вина и себе, а потом, покрутив кубок в руках, задумчиво посмотрел на Чующего:
– Антар, я прежде никогда не спрашивал тебя. Ты женат?
Эмпат на этот вопрос смиренно опустил голову:
– Женат, глава. Как же иначе. Уже почти четверть века с Корой одну лямку тянем.
Олдер медленно пригубил вино. Остро, почти что зло взглянул на Антара.
– Четверть века – немалый срок. Глядя на свою жену теперь, ты не жалеешь о том, что когда-то выбрал себе в спутницы жизни именно ее?
Антар одним глотком допил еще остававшееся в его кубке вино и, подняв голову, твердо посмотрел в глаза мрачному и злому на весь мир Остену.
– Нет, глава. Я не сомневался в своем выборе в тот день, когда продал свою душу и талант вашему отцу за то, что он пообещал выкупить Кору из полувольных и дать нам с ней дозволение на брак. Гирмар, земля пусть будет ему пухом, задал мне тот же вопрос, что и вы сегодня, глава. Стоит ли согнувшаяся за ткацким станком, заходящаяся кашлем полувольная этой жертвы? Я сказал, что стоит, и за прошедшие годы мой ответ не изменился.
– Вот, значит, как… – Услышав такой ответ Чующего, Олдер чуть склонил голову к левому плечу и задумчиво посмотрел на десятника. – Ты сегодня удивил меня, Антар. Я даже представить себе не мог, что твоя служба отцу была выкупом за девушку… Ты никогда не был похож на влюбленного, да и теперь, если честно, не выглядишь слишком счастливым.
Под испытующим взглядом Остена Чующий опустил глаза и тяжело вздохнул.
– Твоя правда, глава. Причина для печали у меня действительно есть. Нашего с Корой первенца я не уберег, а других детей Малика нам не послала. Одна отрада – племянники. Резвые, как жеребята. Кора любит с ними возиться, но потом подолгу грустит.
– Вот, значит, как… – Задумавшись, Олдер совершенно не заметил того, что механически повторяет прозвучавшие всего пару минут назад слова. Сотник одарил Чующего рассеянным взглядом и вновь взялся за чарку. До этого вечера он как-то не задумывался о семейных делах Антара. Более того, глядя на всегда спокойного, уравновешенного эмпата, Остен даже заподозрить не мог, что в жизни Чующего кипели подобные страсти. По-хорошему, расспросы следовало прекратить, но разыгравшееся любопытство всё же заставило Олдера спросить:
– Что же случилось с твоим сыном, Антар?
