– И не говори, Суреш, – согласилась оранжевая. – Мне после первой ночи на целый месяц предоставили отдельные покои, и господин покинул спальню после полудня!
И что, интересно, он до полудня с ней делал? Искал, где у оранжевой грудь? Так это я сразу могу сказать – нигде! И уже не вырастет. Разве что мешки с гречневой шелухой или песком привесить вместо того самого. Под одеждой не видно разницы.
– Пошевеливайся, фо иша![9] – занесла надо мной ладонь для повторного удара Сирейла.
Я набычилась и перехватила карающую длань, легонько ее сжав.
– Еще раз ты до меня дотронешься, кампир[10], – прошипела я, не обращая внимания на побелевшую толстуху, – я забуду, что ты старше меня, и сделаю что-то очень нехорошее! Поэтому не торопись, дай мне время придумать, что именно! – И выпустила ее. – Куда идти? – повернулась я к разноцветным притихшим курицам с дружественной улыбкой-оскалом.
– Т-туда, – показала малиновая в сторону двери, протягивая мне немного дрожащей рукой простой кафтан и штаны к нему.
– Благодарю, – еще дружественнее улыбнулась я, принимая и натягивая одеяние.
Мне тут же накинули на волосы кусок хлопковой ткани, покрывая голову, и повели наружу. Миновав стражу, все наше куриное общество долго блуждало по галереям и коридорам, щедро снабжая меня последними сплетнями из жизни гарема.
Итак, я выяснила, что последней и бесспорной фавориткой является Гюзель, не сходившая с дистанции уже пять недель. Ее поддерживает мать Агилара госпожа Зарема, потому что Гюзель понимает свое место в гареме и всячески пресмыкается перед ней.
Агилару прочат женитьбу на младшей дочери великого визиря госпоже Сагдане. Сейчас как раз идут переговоры между двумя семействами. Если они увенчаются успехом, то престиж Агилара сильно вырастет от подобного союза.
– Входи! – Очухавшаяся смотрительница гарема недрогнувшей рукой всунула меня в душную тесную клетушку без окна и вентиляции. Если за последнюю не сойдут стены с выбоинами, кое-где стыдливо прихваченные пожелтевшей от старости побелкой. Тонкий матрас на каменном полу. Глиняный кувшин и медный таз в дальнем углу. Ночной горшок около двери. Вот и вся обстановка.
– Это все мое? – невозмутимо поинтересовалась я, оглядывая предлагаемые «хоромы».
После долгой прогулки по раскаленной пустыне в караване рабов, где абсолютно невозможно уединиться, это была роскошь.
– Получаешь в полное распоряжение! – ядовито сообщила смотрительница гарема. – И вот еще! – щелкнула она пальцами.
Фиолетовая поднесла ей с глубоким почтительным поклоном резной ящичек. Сирейла благоговейно всучила его мне, присовокупив:
– Это тебе вместо тела господина. Пользуйся и наслаждайся. Когда ты еще согреешь его постель!..
И процессия удалилась, перешептываясь и на ходу перемывая мне косточки.
Я не стала задергивать драную занавеску, заменявшую здесь дверь. Так все же светлее, чем прозябать во тьме. Усевшись на матрасик, я открыла ящичек и с недоумением уставилась на гладкую палку с небольшим утолщением на одном конце, рукояткой на другом и снизу еще что-то было подвешено. Типа мешочка.
– Это головоломка? – потыкала я в деревяшку пальцем. – А где подсказка?
Я покрутила ящичек, но так и не додумалась до назначения этого странного предмета. Взяв подарок под мышку, я направилась на поиски того, кто сможет пролить свет на сей неопознанный предмет.
Третья справа клетушка оказалась обитаемой. Так я решила из-за стоптанных шлепанцев рядом с входом.
– Тут-тук! – подергала я за занавеску. – Тут есть кто-нибудь?
– Вам что-то нужно? – послышался испуганный голос.
– Да, – ответила я, раздумывая, можно ли меня бояться заочно, если я пока еще не сделала ничего дурного. – Вы не подскажете, что это за предмет? А то я прямо-таки затрудняюсь с определением.
– А вы кто? – все так же дрожал голос.
– Ваша новая соседка, – представилась я. – Амариллис. Проживаю в трех дворцах от вас! Так поможете?
– Ты еще можешь шутить? – Наружу показалась симпатичная конопатая мордашка с зелеными круглыми глазенками и носиком- кнопкой. Ярко-рыжие пряди не скрывало даже туго затянутое головное покрывало. – Попав сюда?
– А что здесь? – удивилась я, осматривая местность на предмет врагов и съестного.
– Отсюда никто не выходит, – грустно сказала мордашка, вылезая полностью. И оказываясь невысокой худенькой девушкой в
