заплатанном кафтане. – Только через мешок.
– Через что? – не поняла я пути наружу.
– Через мешок, – повторила рыжая. – Завяжут тебя живую или мертвую в мешок, набитый камнями, и сбросят со стены в море.
– Печально, – кивнула я. Воспрянула: – Зато освежительно. Камни какие кладут?
– Не знаю, – пожала худенькими плечиками девушка. – Меня еще туда не пихали. Я – Ширин. Смотрительнице гарема показалось смешным назвать меня сладкой.
– Ты очень сладкая, – заверила я девушку, ощущая ее непередаваемый запах свежести и невинности. И еще чего-то…
– Ты издеваешься?.. – нахмурилась Ширин. – Сама сюда попала и издеваешься? Давай уже придерживаться хороших отношений, если нам тут жить. А то остальные или сидят тихо и плачут, или орут и плачут. Скука смертная.
– М-да, – кивнула я, протягивая девушке ящичек. – Не знаешь, что это такое?
Ширин открыла, рассмотрела предмет со всех сторон, даже поковыряла зачем-то, затем поднесла к тускло горевшему факелу и робко сказала:
– Мне кажется, это мужской орган…
– Правда? Это?!! – Мои глаза, казалось, заглянули в ящик, хотя я стояла в паре шагов. Вот что изумление с людьми делает. – Тебя обманули.
– Ну-у-у, – засомневалась Ширин. – Если смотреть фигурально и сделать скидку на фантазию художника… И темноту… То наверное…
– То есть ты точно не знаешь? – уточнила я на всякий случай.
Тут мимо нас галопом проскакала лохматая женщина в бурнусе. Она выхватила предмет, прижала к себе и заорала:
– Здравствуй, господин! Я так счастлива тебя видеть!
– Местная юродивая, – тихонько сообщила Ширин, отбирая предмет и укладывая в ящик.
– Тогда я не буду воспринимать ее слова буквально, – сделала я вывод, поглаживая плачущую женщину по колтунам. – Ты не переживай… Я выясню, что это такое, и если оно мне не пригодится, то обязательно тебе отдам!
– Мне отдадут господина! – ускакала юродивая, счастливо вопя во все горло. – Когда он станет не нужен!
– У вас так всегда весело? – полюбопытствовала я, запихивая ящичек под мышку. – И как тут кормят?
– Не всегда, – с готовностью ответила рыженькая. Неохотно признала: – Нас тут все забыли. Мы здесь никому не нужны. Если я за два года не привлеку внимание господина, то меня отправят на кухню. А как его привлечь? Он что, здесь ходит?
– Нет? – подняла я брови. – Никогда? – Получила подтверждающий кивок. И добавила с полной уверенностью: – Значит, будет ходить.
– Надеяться никому не вредно, – пробурчала Ширин, отдергивая свою занавеску и доставая глиняную чашку с отбитым краем, наполненную нечищеными грецкими орехами. – Это все, что есть. В следующий раз еду принесут завтра утром. Будешь?
– Буду, – улыбнулась я, давя орех в пальцах. Он рассыпался в пыль. Кажется, я немного пережала.
– Осторожней, – предупредила Ширин. – Не переводи продукт. У Зулейки есть камень для колки орехов, но она сейчас спит, и будить ее нельзя. Иначе от воплей Зулейки не будут спать остальные, и нас побьют.
– Ладно, – согласилась я, переваривая информацию. – Не будем будить лихо, пока оно тихо.
Поправив ящичек, я еще немного подумала и додумалась. Все гениальное – просто!
Я достала то, что мы так коллективно и не опознали, и долбанула этим по ореху. Все прекрасно сработало!
– Вот! – радостно сказала я. – Смотри, у нас получилась отличная колотилка для орехов. Пользуйся на здоровье!
– Спасибо, – искренне поблагодарила Ширин. – Только почему она мне так напоминает мужское естество?
– Это от неискушенности, – заверила я ее, и мы вместе раскололи все имеющиеся у нее орехи.
А когда проснулись остальные обитательницы нашего райского спокойного местечка, то им мы помогли разбить орехи тоже, приобретая бешеную популярность. Даже надутая Зулейка признала, что нашим предметом колоть орехи гораздо, гораздо удобнее! И я подарила каждой по шарику. Знакомство состоялось!
Утром меня разбудил галдеж за занавеской. Я потянулась и поползла смотреть, что у нас с утра на завтрак.
На завтрак нам давали сухие лепешки, чистую воду, нечищеные грецкие орехи и толстого евнуха в полосатом халате с подносом в руках, накрытом салфеткой.
– Саид! – вспомнила я имя евнуха. – Ты нашел недостающие части?
– Здравствуйте, госпожа Амариллис, – поклонился Саид, распространяя вокруг себя дивные волны темной энергии желания.
