бы избежать. Мир важнее одного человека. А регент не такой уж и дурак.
Эйлин глянула на Беренгара, который цеплялся за нее, как за спасательный круг. Кого она обманывает. Если бы все вернулось назад, она выбрала бы друга, снова и снова. Не потому что он принц и его спасение сулило огромные выгоды, нет. Теперь, когда она сама побывала в каменной ловушке, Эйлин не смогла бы оставить там Беренгара, одного, на растерзание этих…
— Думаешь, Альтер нам обрадуется? — сбил ее с мысли Реннен.
Эйлин не нашлась что ответить. Они с Беренгаром юркнули вслед за Ренненом в хранилище.
Все тот же неприятный запах мороженого мяса. Зато холодок после быстрого бега был очень приятен.
Какая ирония: раньше они приходили сюда, чтобы оживить мертвеца, а сегодня их цель — убить очень даже живого ректора.
Отголоски битвы доносились, как приглушенный звук телевизора, показывающего ужастик. Только злодей вышел из экрана и собирается убить каждого, кто встанет у него на пути. А что потом? Кто знает, как далеко пойдут планы Вейнгарта, когда он с такой силищей окажется во внешнем мире.
Эйлин присела у стены и закрыла голову руками. Нужно собраться, сосредоточиться… Допустим, что оживить иллюзию можно, но как? «Каждый из нас способен на большее», — уверял Беренгар. Наивный мальчик, не отделяющий мечту от реальности.
Принц тихонько сидел у входа, и только сейчас Эйлин заметила, что его одежда в крови. Ранен? Наверное осколком. Этого еще не хватало! Он заметил ее взгляд и натянуто улыбнулся:
— Я в порядке. Займись делом поважнее.
Но страх перед безысходностью уже завладел Эйлин. Сдерживаясь, чтобы не разрыдаться, она закрыла глаза, надеясь прогнать злые слезы. Нужно приступать к созданию Санктума. Но раненое сознание, как назло, рождало совершенно другие мысли.
В памяти всплыло перекошенное лицо Ноэля, его крепкие руки, сжавшие горло… «Прости, снежинка»… Каменные стены, гильотиной падающие на малейшие вспышки надежды за каждым новым поворотом в лабиринте: выхода нет… выхода нет.
— Смотри на меня.
Реннен встряхнул ее за плечи и повторил приказ еще раз. Она подчинилась. Никогда не умела противостоять ему.
Там, в омуте до боли знакомых карих глаз, Эйлин различила такой же животный страх, с одним отличием: Реннен боялся не только за себя, но и за нее. Понимание этого отрезвило, как пощечина в галерее, или, скорее, как поцелуй.
В хмуром взгляде она увидела улицы Бродика в День святого Валентина, а вот еще раньше: Рождество. Реннен безумно хочет остаться в комнате до утра, просто обнимать ее, вдыхать запах волос… Стоп. Это же не ее воспоминания!
— Ты что творишь? — Реннен отпрянул от Эйлин, чуть ли не отшвырнув назад к стене.
Его задетая гордость тронула бы до глубины души, если бы Эйлин не была поражена необычайностью открытия: она проникла в чужое сознание! В другой, более подходящий момент она ликовала бы от счастья, получив подтверждение взаимных чувств Реннена. Но сейчас не могла разобрать: сердце бьется быстрее от того, что он лелеял воспоминания о ней, или от того, что раскрыла сознание мага, как книгу.
Вот оно!
— Чтобы иллюзия могла существовать отдельно от меня, придется каким-то образом наделить ее сознанием, понимаешь? Может, нужно разорвать мое собственное, чтобы вселиться внутрь?
Реннен, с недоверием уставившись на Эйлин, отошел в сторону в задумчивости.
— Не стоит, — заволновался он. — Раз уж выбрала для себя роль богини, то единственный логичный способ, который приходит на ум, — дать страждущему душу. В нашем случае желательно готовую.
Вот так просто! Как будто у нее в каждом рукаве по припрятанной душе: мало ли, пригодится. Да откуда взяться одинокой душе в мясном хранилище?!
— Альтер, — выдохнула она и встретила победный взгляд Реннена.
— Прости нас, Альтер. — Он говорил, обращаясь к пустоте. — Кажется, твои страдания пока не кончились.
Дух где-то здесь. Постепенно увядающий разум, живущий в сгустке энергии. Не теряя ни секунды, Реннен приступил к спиритическому сеансу, и, в отличие от предыдущего чудаковатого способа пробудить мертвеца, на сей раз у него все вышло до абсурдности быстро. Реннен объяснил, что дух все еще чувствует связь между ними и не противится встрече.
Оказалось, новоявленное привидение ждало не сентиментального воссоединения со своим создателем, а возможности на ком-нибудь сорваться. В хранилище подул колючий ветер, раздался надрывный стон, и тусклые солнечные лучи рассеялись в
