тринадцать.
Да. Этот старый заказ запланирован семь месяцев назад. Известный режиссер, редко, но метко радующий публику holo- классикой, каждый раз после завершения съемок совершает один и тот же ритуал: сжигает декорации, ставит стол на пепелище и совершает Тайную вечерю с актерами. Естественно, негласно занимая место Христа. Снимает он, к слову, кр-р-р-р-райне медленно, но выпускаемый продукт стоит того. Последним была “Мадам Бовари”, а сейчас – “Мастер и Маргарита”. Ужо
С чемоданчиком в руке приближаюсь к столу, похрустывая головешками. За ним сидят персонажи романа, каждый в своем образе – и черный жирный кот, и голая служанка Гелла в передничке, и клетчатый Коровьев, и мрачный Воланд в серой тройке, и Мастер в шапочке. В центре – режиссер, молодой светловолосый человек в очках. Он одет современно, без усилия. На кого он похож, блоха?
– На художника XX века Энди Уорхола (06.08.1928–22.02.1987), изобретателя поп-арта. Внешнее совпадение 86,4 %.
Точно. А сколько лет режиссеру?
– 72 года.
Чудесно. Выглядит он на 30. И многое успел.
– Здравствуйте, господин повар! – с приветливо-застенчивой улыбкой на лице режиссер привстает, подает мне руку.
– Мое почтение.
– У нас все готово для праздника.
Его застенчивая улыбка – мощное оружие. Он умеет им пользоваться. Понятно, почему продюсеры вбухивают в него миллионы и терпеливо ждут, пока он разродится очередным продуктом.
Перед столом – жаровня. Рядом с ней – металлический кейс почтальонов. Официанты потчуют всех шампанским. Двое из них – в моем распоряжении. Переоблачившись, открываю кейс, достаю первое русскоязычное издание романа (1969, “Посев”, Франкфурт- на-Майне), кладу на серебряное блюдо, обношу клиентов. Комментарии возникают сами собой.
ГЕЛЛА: Какая прелесть!
КОРОВЬЕВ: Черт побери, но не с этого же все началось?! Где рукопись, Азазелло?
АЗАЗЕЛЛО: Ты же знаешь, на рукописях нельзя жарить, они не горят.
ВАРЕНУХА: Добраться до рукописи непросто. Это денежка другого порядка.
КОТ (
РЕЖИССЕР: Не надо делать из рукописей культа.
ВОЛАНД: Вполне прилично издано.
МАРГАРИТА: Это печаталось в подполье, тайно? С риском? С опаской?
БЕРЛИОЗ: Это издано в Германии, в эмигрантском издательстве, а не в СССР.
БЕЗДОМНЫЙ: Вот, вот! Махровая антисоветчина! Удивляюсь, как автора не расстреляли!
ПИЛАТ: Автор заслужил покой и волю.
ЛИХОДЕЕВ: Book’n’grill на пепелище – это круто, круто!
МАСТЕР: Мда, книга – не рукопись… Она всегда сгорит.
К жаровне подъезжает столик с гастрономическим продуктом: тринадцать металлических стаканчиков с ручками, эдаких уменьшенных ретро-кастрюлек. Можно различить оттиснутую на ручке фирму “Моссельпром”. И в каждой лежит кусочек судака + кружочек моркови + специи. Идея режиссера.
Блохи снова напоминают цитату из романа про порционных судачков a la naturelle, приготовленных в ресторане “Грибоедов”. Знаем, читали-с. Я должен буду исполнить этих судачков сейчас.
Мини-кастрюльки сдвигаются в центр решетки, вспыхивает спичка, эскалибур переворачивает титул. Мои движения точны и безукоризненны. Ветра нет, но я готов и к нему – выдвижные ширмы под рукой.
Voila!
Мистерия началась.
МАРГАРИТА: Огонь, огонь! Сатанинский огонь!
ВОЛАНД: Не преувеличивай. Ко мне это не имеет отношения.
КОТ: Мессир, мы все равно в восторге! Рыбка, рыбка, это прекрасно!
КОРОВЬЕВ: Надеюсь, судачки у нас первой свежести? Господин режиссер?
