сбился со счету.
Боль в затылке по-прежнему досаждала, но стала тупой и больше не вызывала приступов тошноты и головокружения.
Над лагерем висел гомон, от костров тянулись рваные дымные кружева. Дасириец заметил сложенный из сосновых веток шалаш, откуда раздавались детские голоса. В стороне ото всех несколько северянок разделывали барана.
Но первым делом Арэн пошел не в лагерь, а к месту вчерашней катастрофы. Вернее, попытался туда дойти. И если у нового лагеря камней тоже валялось изрядное количество, то чем выше дасириец поднимался по тропе, тем гуще становились завалы, а вскоре появились и первые разломы в земле, надо которыми курился легкий пар. Причем не все разломы оказались видны сразу. В одном месте Арэн чуть было не попал в такой, ступив вроде бы на ровную поверхность. Хорошо, успел среагировать и отпрыгнул, когда земля под ногами поддалась и начала проваливаться.
Пришлось возвращаться. Признаться, результаты быстрой разведки удручали. Одно дело, когда препятствие видно сразу, и совсем другое, если придется тщательно выверять каждый шаг.
У одного из костров сидел купец. Арэн подумал, что не понимает замысла богов, которые сохранили жизнь ничтожному торгашу без чести и совести, но забрали беременную жену Варая. Завидев Арэна, ду-Даран бросился к нему, подметая снег длинными, нелепо-роскошными на фоне общей бедности одеждами.
– Вы теперь герой, господин Арэн из рода Шаам. – Его речь была до противного сладкой. – Северяне готовы в рот вам глядеть.
– Не вижу для того причины, почтенный.
Арэн огляделся, надеясь найти старосту, и увидел его сидящим с трубкой во рту.
– Вы вынесли из-под камней многих, проявили смелость, и теперь все здесь будут прославлять доблесть воина-чужестранца. Я слышал двух женщин – обе уверяли, что назовут вашим именем своих будущих отпрысков.
– Если нам посчастливится выжить. – Арэн с удовольствием наблюдал, как довольная ухмылка сползла с губ таремца.
Пользуясь его замешательством, дасириец быстрым шагом направился к старосте. Тот расположился на перевернутой пустой корзине поодаль от основного лагеря. Варай как раз вытряхнул пепел из трубки и тут же засыпал новую щепотку. Раскурил, не обращая внимания на дасирийца. Снег вокруг него успел стать серым.
– Нам нельзя задерживаться здесь. – Арэн не хотел тратить время на соболезнования. В словах мало утешения. – Есть другой путь? Любой.
– Нет пути, – нехотя бросил Варай. Его язык заплетался, изо рта разило перебродившим вином.
– Ты посылал разведчиков? – спросил Арэн.
– Да. Дороги нет. Только завалы да дыры в земле, из которых валит пар.
Северянин неопределенно мотнул головой и, закрыв глаза, снова затянулся дымом. Сейчас Арэну больше всего хотелось схватить здоровяка за грудки и как следует встряхнуть, чтобы тот, наконец, вырвался из плена табака и хмеля.
– Староста, люди ждут, когда ты скажешь им, что делать, – как можно тверже напомнил дасириец.
– Все равно куда идти, так или иначе скоро станем жратвой для людоедов. Понюхай? Слышишь, как смердит воздух от их гнилостного дыхания? Твари Шараяны идут набивать животы мясом северян!
Последние слова были сказаны громко, ветер разнес их по лагерю. Селяне, занятые своими делами, повернули головы к старосте. На лицах некоторых читалось непонимание, другие принялись осенять себя охранными знаками, как будто это была их единственная защита против всех напастей. Еще несколько таких слов, и вера покинет их души, уступив место отчаянью.
Арэн же намеревался до последнего не опускать рук. Сдохнуть, сидя и ничего не делая, он всегда успеет, если уж так припрет. Терять время с убитым горем здоровяком он не желал и не мог. Слишком многие за последние дни потеряли близких – и все же находили в себе силы не исходить слезами. Так почему в своем праве на жизнь они должны зависеть от утратившего волю соплеменника? Уж сам дасириец точно не собирался оставлять в его руках собственную судьбу.
Похоже, самое время прислушаться к словам торгаша.
Арэн развернулся и тем же быстрым шагом вернулся в лагерь. Ду-Даран обрадованно заулыбался, но ничего сказать не успел.
– Мне нужен кто-то, кто знает здешние места! – сказал дасириец так, чтобы все слышали. – Шараши еще не пришли, и рано класть оружие к их ногам.
Северяне поддержали его одобрительными словами. Вперед пробился юнец, немногим старше десяти лет. Его рука висела в перевязи, но выглядел паренек решительно – хоть сейчас в бой.
– Господин, мой отец был охотником, и я у него кое-чему выучился.
