Специалисты по психологическим практикам, обучавшие этому молодых курсантов в королевской армии, называли такое состояние «сном разума».
Эдвард слышал пионеров, что веселятся вокруг, чувствовал тех, кто проходил мимо, по привычке напрягаясь, когда незнакомый человек оказывался в зоне досягаемости руки, и, естественно, ощущал совсем рядом с собой Славю, уставшую от плавания и действительно заснувшую рядом с ним, кажется, полностью доверяя ему свою безопасность. Поняв этот факт, Эдвард снова почувствовал прилив умиления к этой наивной и ответственной девушке, пытавшейся всегда и во всем быть лучшей, но на деле так же нуждающейся в заботе, как и любая из представительниц прекрасной половины человечества. Свободной рукой пригладил ее волосы, высыхающие на солнце и начинавшие топорщиться, от чего коса приобретала небрежный и распушенный вид, и Славя, отреагировав на касание, улыбнулась кончиками губ и еще сильнее прижалась к его плечу.
Забота… Еще один кусочек его души словно встал на свое место, заняв прежде выжженное место, когда Эдвард наконец-то понял, как можно назвать то чувство, что пробуждалось в нем, когда смотрел на эту белокурую девушку, так умильно уткнувшуюся носиком ему в кожу. Не ответственность за подчиненных, чьи жизни ты должен сохранить или же, что выглядит даже правдивее, как можно эффективнее потратить в предстоящем сражении, не обязанности за сохранность и развитие вверенных тебе территорий или армий, и даже не сохранение взаимовыгодных отношений с политическими или экономическими партнерами. А именно простая забота о человеке, что просто рядом с тобой, без каких-либо сторонних мыслей и ожидания какого-то результата от сделанного, где ты оцениваешь успешность только по тому, насколько он счастлив, не требуя и не прося ничего взамен. Он даже не мог вспомнить конкретно, когда вот так заботился о ком-либо, кроме собственных интересов в последние годы своей жизни. И только здесь, в «Совенке», это чувство, практически забытое за ненадобностью, в нем проснулось вновь.
Жаль только, что такие приятные моменты имеют свойство кончаться, и Славю разбудил кто-то из других пионеров, отдыхавших на пляже, вдруг подбежавший к ним и, прежде чем Эдвард успел даже подняться, почувствовав угрозу, плеснул водой из ведра. Если бы держал глаза открытыми, то, быть может, Эдвард еще успел как-то отреагировать, но слишком расслабился, отвыкнув от постоянных угроз, а потому пионер успел сбежать, заливаясь на всю округу громким смехом, к которому почти сразу же присоединились несколько других столь же веселых голосов.
В этот момент показавшаяся очень холодной вода из реки разбудила девушку, от неожиданности ойкнувшую и сразу же поднявшуюся, озираясь по сторонам и отряхивая косы. Эдвард же в этот момент уже успел вскочить, последними словами помянув обидчика и то нелепое создание, что только по недоразумению стало его матерью, собираясь догнать такого шутника и методом прямого кинетического воздействия вбить в его голову понятие деликатности и уважения к другим людям, но Славя его остановила одним касанием руки.
- Не надо, – как в старой легенде о прекрасной деве, одним жестом успокаивающей дикого зверя, девушка, удержав Эдварда за руку, моментально погасила в нем вспышку гнева, – Всего лишь балуются, – взглядом проследила убежавших на другой край пляжа компанию из пяти мелких ребят, что теперь снова побежали к воде, явно в поисках новой жертвы, – Дети…
- Как прикажешь, – кивнул Эдвард, усаживаясь обратно рядом с ней, – хоть мне и неприятно прощать такие выходки, но ради тебя и пальцем их не трону, – кивнул девушке, продолжавшей держать его за руку.
- А сколько времени? – вдруг забеспокоилась Славя, оглядевшись по сторонам, наверное, только сейчас сообразив, что заснула рядом с ним, – Давай собираться, Эд, мы еще обещали Ольге Дмитриевны земляники нарвать… Нехорошо получается. Может, еще успеем до обеда… – их посиделки на пляже закончены, и теперь снова придется выполнять поручения вожатой, но хотя бы присутствие этой девушки рядом сглаживало удручающее впечатление. По пути Эдварду было так же объяснено, что землянику пионеры собирают на острове посреди реки с весьма оригинальным названием «Ближний», а рядом находился еще один, столь же оригинальный «Длинный», но там земляники мало, по большей части песок и небольшие елочки, кроме шишек искать там что-либо нет никакого толку. А вот до островов добраться можно только на лодках, какие стояли в общем доступе на лодочной станции. Их там сразу несколько штук и никто не волнуется по поводу того, возьмут ли пионеры парочку для прогулок или нет.
За то время, пока лежали на пляже, успели высохнуть под солнцем, поэтому переодевшись обратно в форму, особенных неудобств Эдвард не чувствовал, только волосы превратились во что-то скомканное и непонятное. Пока ожидал Славю, переодевавшуюся в соседней кабинке, пытался привести их в порядок, но все равно получалось не прическа, а не пойми что. Не то, чтобы его особенно волновал свой внешний вид, но даже в походах стремился сохранять опрятность.
- Ну, пошли? – Славя вышла через пару минут, успев даже косы расчесать, снова выглядя так, будто только что сошла с картинки учебника института благородных девиц. У нее в руках уже были две плетеных корзинки, вероятно, оставленные в кабинке, куда, видимо, и собирать землянику. Если бы ей вместо этой ужасной формы дать нормальный придворный наряд и пару фрейлин в свиту, то она бы блистала даже при королевском дворе. Эдвард мысленно улыбнулся, представляя, как ведет ее под руку к
