И так получилось, что я смеялась, даже выходя из кареты. Ричард, помогая мне выйти из кареты, прижал меня к себе и несколько секунд не отпускал.
– Маленькая месть… – прошептал он мне на ухо.
А еще через мгновение мы оказались в окружении людей в знакомой мне серой мышиной форме. Меня пробила нервная дрожь, как только я их увидела. Уголовная полиция! Ричард уже просто прижал меня к себе.
– Что встали? – раздался грубый голос. – Езжайте куда ехали.
– Представьтесь, милейший, – холодно и надменно протянул мой спутник.
– Старший следователь Уголовной полиции господин Олсоп. С кем имею честь?
– Ричард Фредерик Рэ, принц Тигверд. Что тут происходит?
– Задержание преступницы, ваше высочество, – поклонился следователь. Без особого подобострастия, надо отметить.
– А мне докладывали, что в этом доме живет художница, которую мы и хотели навестить, – протянул сын императора.
– Так она и есть преступница.
– И в чем ее обвиняют? – В голосе Ричарда было разлито одно издевательское недоверие. – Надеюсь, не в покушении на мою особу?
– Нет, ваша милость, – спокойно продолжил отвечать следователь. – В оскорблении его императорского величества и августейшей семьи.
– Даже так… Тем более интересно. Это ведь относится и ко мне лично.
Следователь поклонился, не споря.
– Миледи, – обратился ко мне Ричард. – Мы проявим любопытство, раз уж мы сюда явились? Или поедем домой?
– Проявим, – ответила я, завидуя его внешней невозмутимости.
– Ника, – прошептал он мне на ухо, не выпуская из объятий. – Да что с тобой? Ты же в безопасности, со мной… Если тебе все это тяжело – давай просто уедем.
– А если эта женщина невиновна?
– Не все женщины, которых задерживают сотрудники Уголовной полиции, невиновны, как ты.
– Пойдем, – решила я. – В любом случае мы не можем просто так уехать, не разобравшись.
И мы вошли в дом.
Это был дом, подобный тем, какие в дореволюционной России назывались «доходными». Чем выше мы поднимались по лестнице, тем проще одетыми становились постояльцы. На верхнем этаже толклись люди в серой форме – в большем, чем необходимо, количестве, на мой взгляд. Все-таки не преступную группировку прибыли задерживать, а женщину.
– …Немедленно заберите свое барахло и покиньте мой дом! – истерично визжала какая-то дама. – У меня – приличное место!
– Прошу вас, – поклонился следователь, пропуская нас вперед.
– Я не потерплю! – не унимался все тот же визгливый голос. Было понятно, что кричала женщина немолодая и… противная. Надо же – голос может так много сказать о его обладательнице. Или это ошибочное впечатление? Ведь бывает же обманчивая внешность…
– Мы хотим поговорить с художницей, – заметил принц Тигверд, прервав мои мысли. – Уберите отсюда всех.
– Но, милорд, это может быть опасно…
– Продемонстрируйте нам, пожалуйста, что мы с миледи в безопасности, – пожал плечами сын императора.
Откуда-то появились еще четыре человека, в черных комбинезонах.
– Ваше высочество! – укоризненно протянул один из них. – Вы же сами понимаете, что это не по протоколу. Мы не имеем права появляться на людях. С другой стороны, мы не имеем права не выполнить прямой приказ члена августейшей фамилии.
Ричард как-то не выражал особого раскаяния.
Тут во мне проснулось любопытство:
– А если я прикажу меня не охранять? – не могла не спросить я.
– Простите, миледи, – в голосе начальника охраны прорезалась явная насмешка, – но приказ его величества имеет приоритетное значение.
– То есть вы выполните прямой приказ, если он не противоречит приказу императора?
– Так точно, – чуть поклонился охранник.
– А если это будет родственник императора, которого никто не знает? Чисто теоретически?
