Страж наконец-то отстранился и, сев в кресло, жестом пригласил мага расположиться рядом.
– Сегодня я хочу научить тебя одному занятному витью…
– Габи! Не забудь отругать мальчишку за курение! – на удивление звонким голосом прорычала драконица и повернулась к Летте. – Терпеть не могу, когда курят! Даже если это оправдывается медитациями, – брезгливо произнесла она. – Ты ведь не куришь?
– Нет. – Летта попыталась улыбнуться, но все ее мысли были на полянке, где Габриэль белой ледяной скульптурой навис над учителем. О чем они говорят? И отчего у Маски так заалели уши?
– Ты находишь их красивой парой? – неожиданно спросила Катсу.
– А? Ты о ком? – смутилась Летта, отводя взгляд от Габриэля.
– О Габи и Маске.
Ой, мамочка! Так вот в чем дело! Значит… Стало как-то грустно. Нет, она не влюбилась, о какой любви можно говорить, когда тебе семь лет и ты знакома с человеком всего ничего? Но все равно стало обидно. Вот только познакомишься с нормальным парнем, а он или уже занят, или, как эти двое, «странная парочка»… Невезуха. А ведь совершенно не похоже. Летта кинула взгляд на полянку. Да нет, как раз очень похоже. Как Габриэль смотрит на Маску – с нежностью и грустью и в то же время будто дразнит его. И эти словно случайные касания, взгляды, смущение Маски и слова: «Я его никогда не обижу». Это все объясняет.
– Они очень красивые и смотрятся гармонично, – наконец-то выдала она ответ.
– Ты одобряешь такие отношения? – Катсу склонила голову набок.
– А почему бы и нет? Мне кажется, это их дело.
– И ты после того, как это узнала, будешь с ними общаться?
– Мы можем быть подружками, – нерешительно произнесла Летта.
Не признаваться же ей Катсу, что отношения между Маской и стражем ей тоже не нравятся. Она прекрасно понимала, что, будь на их месте кто-либо другой, ей бы было безразлично, но эти двое выглядели так мужественно…
Катсу громко фыркнула, из ее пасти вылетели искорки.
– Какие глупости! Не волнуйся! Габи нравится дразнить этого мальчика, но любит он совершенно другое существо. Просто этих двоих связывает… история.
Летта навострила ушки, но драконица замолчала.
– Ты ханжа! – раздался тоненький голосок, и на спину к Катсу взобрался небольшой желтый дракончик с голубым бантиком на шее. – Приветствую! Я Цубамэ. Не смотри, что на Перекрестке я выгляжу как цыпленок, на самом деле я уже взрослая драка. Просто Катсу – житель этого мира, его часть, вот она и не меняет свой облик на протяжении веков, а мы, эмиссары, всегда выглядим иначе. Ты ведь тоже не семилетняя девочка?
Летта улыбнулась и покачала головой.
– И отчего это я ханжа? – недовольно поинтересовалась Катсу. – С каких это пор верность, соблюдение традиций и гордость стали относиться к ханжеству?
– Любовь прекрасна в любом качестве! Посмотри, как нежен твой друг с этим мальчишкой. Да он прощает ему то, за что убил бы любого на Перекрестке.
– Так у них любовь или нет? – разочарованно спросила Летта, совершенно запутавшись в разговоре этих двоих и все же где-то в глубине души надеясь, что это не так.
– Конечно нет! Глупости какие! – воскликнула Цубамэ, а Катсу только фыркнула, выпустив в воздух тонкую струйку дыма. – Но если бы это было правдой, что бы ты испытала? – поинтересовалась желтая драка.
– Разочарование, – не задумываясь, выпалила Летта. – А еще эгоистическое сожаление. Знаете, как это бывает? Ну и что, что не мой! Зато мог бы им стать!
Обе драконицы ухмыльнулись, если оскал острых зубов можно назвать улыбками, и закивали головами. Ага, женщина женщину всегда поймет.
– А вот если бы, например, один из них начал за тобой ухаживать, но ты бы знала, что до этого у него был роман, что бы ты испытывала? – не унималась Цубамэ.
– Роман был в прошлом? – уточнила Лютик. Желтая драка кивнула, озорно глядя своими глазами-пуговками. – Да мне было бы плевать, что у него было до меня и с кем. А вот если бы он закрутил роман в тот момент, когда мы встречались, я бы не простила. И мне глубоко фиолетово, мужчина или женщина оказались бы в его постели, – твердо и уверенно сообщила Летта, бросив очередной взгляд на поляну, где Маска сосредоточенно что-то рисовал в воздухе, а Габриэль, сидя в кресле, ему подсказывал.
