— Шайсс, отойди в сторону, когда я разговариваю с твоим отцом!
— Эй, это не я! Это Дри!
— С ним я тоже поговорю! Аргументированно!
— Женщина, ты мне угрожаешь этой деревянной зубочисткой?
Ха! Сейчас ты узнаешь, какова твоя ханым-бай в гневе! Элизабет подбросила на ладони скалку и решительно шагнула к ухмыляющемуся орку.
— Так, значит, со мной можно не считаться? От меня можно скрывать вампиров и детей? Меня можно игнорировать? Мне можно врать?
— Остановись, женщина! Иначе…
— Иначе — что?
Первый удар пришелся по руке, которой Шеол попытался закрыться. Второй попал в ногу, а от третьего орк увернулся и спиной вперед выскочил из псарни.
— Иначе я отвечу!
— Ты еще смеешь со мной спорить?
— А мы ведем диалог?
Они бегали по двору: раскрасневшаяся и растрепанная Элиза, воинственно размахивающая большой скалкой, и хохочущий орк. Шеол удачно уворачивался от ударов и успевал комментировать действия супруги:
— Кто же так держит дубинку? А вот это неплохо! Береги дыхание, ханым-бай! Двигайся, двигайся!
— Они ведь не по-настоящему, да?
Шайсс испуганно посмотрел на Мака.
— Это любовь, мой господин. Это любовь, — спрятал в бороде улыбку старый охотник.
— Женщина, ты не устала?
Шеол легко перехватил скалку и, отбросив ее в сторону, прижал Элизу к груди.
— Отпусти! — Она заколотила кулачками по широким плечам.
— Скучала? — выдохнул орк в губы.
Его желтые глаза были так близко, что Элизабет почувствовала слабость. От хана пахло степью, кожей и сталью, таким родным, желанным. Богиня, дай сил устоять! Ну почему его присутствие действует на нее, как хмельное вино? Веселит, расслабляет и вызывает желание.
— Шеол, что ты делаешь?
— О да, ты мне о важном, а я о всяких непотребствах, — даже не подумал останавливаться хан, продолжая нагло гладить ханым-бай и покрывать легкими поцелуями ее шею и плечи.
— На нас же смотрят!
— И что? Еще скажи, что тебе не нравится.
Элизабет тихонько вздохнула и обняла мужа за шею.
— Нравится, — шепнула она, понимая, что не в силах сопротивляться.
— И?
— Нам нужно будет серьезно поговорить и решить, какой будет наша дальнейшая жизнь.
— Какой пожелаешь, ханым-бай. Пока нет детей, ты вольна делать, что хочешь.
— Я не ослышалась, ты сказал детей? Во множественном числе?
— Конечно, самое меньшее — пятеро.
— Что? А ну поставь меня на землю! Пусть Дри тебя обеспечивает детьми! У него хорошо получается! И прекрати меня щипать!
— Прекращу, как только ты попросишь кое о чем.
Глаза хана смеялись, затягивали, заставляли сердце трепетать. Неисправим! Но ведь ей и самой этого хотелось.
— Поцелуй меня, мой хан.
Шеол довольно оскалился и, не раздумывая, осуществил просьбу ханым-бай, сильно, властно, словно подтверждал свои права на эту женщину. До боли, до дрожи в кончиках пальцев, до головокружения.
— Мы возвращаемся в орду.
— Я еще вас не простила! Отпусти меня!
