бы мне знать, что он нашел при раскопках кургана, если действует так решительно?
— В любом случае наши вампиры в опасности. Никто из них не сумеет противиться зову Древнего, кроме Сирены.
Эриндриэль решительно встал.
— Я перенесу их в Игурбард. Там он их не достанет.
— И что ему надо?
Шеол вновь потянулся к ножу.
— Мне кажется, я знаю, — усмехнулся Эриндриэль.
— Он хочет вернуться в Игурбард, — вздохнула вновь принявшая облик эльфийки Саринэ. — Только вот зачем?
— Или за кем? — подвел черту под разговором Шеол. — Ну так спросим папочку?
Все трое переглянулись и улыбнулись одинаковыми кровожадными улыбками.
— Элиза, Элиза, очнись!
Трагический шепот и легкая пощечина выдрали Элизабет из кошмара.
— Проснись! Да что же он с тобой сделал? — плача, тормошила ее Амадея.
— Не пристало аристократке реветь, как простой служанке. Особенно после того как ты сама втянула нас в эту историю.
Элизабет открыла глаза. До чего же ощущение гадкое, словно по ней драк проскакал!
— Слава Богине, ты жива!
Амадея помогла ей сесть.
— Я думала, он тебя выпил! Ты такая бледная, — всхлипнула она, шмыгнув носом.
Да уж, выглядела красавица Амадея неважно. Растрепанная, грязная, синяк на половину лица, красные глаза и опухший нос. Где же та высокомерная и самоуверенная аристократка, какой она была несколько часов назад? Пшик — и исчезла! И чего реветь? Думать надо, как сбежать, а не слезы лить.
Элизабет окинула взглядом помещение. Подвал? Для подвала слишком красиво. Каменные арочные своды уходят ввысь и теряются в полумраке, пол и стены выложены плиткой светло-бежевого цвета из дорогого мирийского песчаника. Песчаник имеет свойство накапливать дневной свет, поэтому теперь камень мягко светился, освещая большое и неуютное помещение. Вдоль одной стены располагались окна, зашторенные плотной коричневой тканью. Из мебели, правда, был всего один диван, на котором и сидела Элиза.
— Где мы?
— Не знаю, я очнулась — лежу на полу. Перепугалась жутко. Сразу осмотрела себя, но следов укуса не нашла. У тебя шея тоже чистая.
Элизабет резко встала и тотчас почувствовала слабость и головокружение, пришлось ухватиться за плечо подруги по несчастью.
— Голова кружится.
— У меня тоже так было сразу после пробуждения. Сейчас пройдет.
Элиза подождала, пока слабость отступит, и решительно направилась к окнам. Нужно бежать! Она отдернула тяжелую пыльную штору и разочарованно стукнула кулаком по подоконнику. С улицы окна были закрыты глухими ставнями, не пропускающими ни одного лучика света.
— Вот… десять, пять!
Элизабет оглянулась. Ничего, чем можно было бы разбить окно и выбить ставни, а диван они не поднимут. Слишком громоздкий. И двери не было! Ни одной двери!
— Как он нас сюда притащил?
— Кто? Лестар?
— Лестар, к сожалению, мертв, а то я бы сама его прибила! Нас похитил другой зомби, тот, что был заперт в саркофаге и которого мы по твоей милости освободили! «Мы только посмотрим, мы должны, ах, мне дурно!» — передразнила она Амадею.
— Ну, знаешь! — возмутилась графиня. — Ты тоже не возражала. «Ах, мой любимый Эриндриэль томится в заключении!» Ты бы уже определилась, кто у тебя любимый: мужья или владыка Зеленого Леса! — не осталась в долгу Амадея.
— Ах ты, мерзавка!
— От мерзавки слышу!
— Да если бы не я, тебя бы уже осушили! Ты мне по гроб обязана!
