ноги. Замерзшие люди, в рванье шли пешком вдоль старых, разбитых саней. Громко, будто на базаре, голосили бабы, матюгались мужики, хныкали ребятишки. Лица у исхудалых людей казались мертвенно-серыми.
Барские сани обогнали задние повозки. Рязанцев нашел глазами Митрошкина. Вылез из возка подошел к плотнику. — Михайло, я не понял? Ты кого нанял? Мы договаривались, что ты объедешь соседние деревни, наберешь удальцов — умельцев.
Странник обвел караван рукою. — А это, что за живые мертвецы?
— Алексей Петрович, не руби с плеча — не торопи с горяча! — Михайло выгнулся в поклоне. — Энто и есть умельцы. Цельное село. Токмо они с семьями. Да! Ещё девок из соседних деревень докупил немного. А что? Я мыслю, такмо — год ноне на девок урожайный, девки подоспели добрые, ядрёные, работные! — Михайло задрал вверх черную бороду, весело оскалил крепкие зубы. Подмигнул одним глазом. — Баба ведь хуже вина, коли пригубил, не остановишься. Да и в поле иногда одна умелая бабенка цельной кобылы стоит.
Люди затравлено смотрели на барина. В одной из повозок громко заплакал грудной ребенок.
— Бажутин, ты в своем уме?
— А ча? Я смекнул, какой поселок без песен и молодых баб? Никакой. Да и нельзя им оставаться на прежнем месте. Тяглецы они. От монастыря бегут. Бяда с ними. Обнищали, изголодовались. Мрут как мухи с голода! Не взыщите, Алексей Петрович, чать спасать их надо. А вы у нас догада! Может быть покумекаете и чаго придумаете? А они уже в благодать отработают. Да и много ли бабам надоть? Ну, а мужики с ними — правда, работящие.
Крестьяне обступили Рязанцева. Многие бросились на колени. Запричитали. — Спаси благодетель. Возьми под свое покровительство.
Алексей недоуменно посмотрел на Пехоту. — Ну, и что мне делать, с такими строительницами коммунизма?
Рыжий подросток, осмотрев лукавыми глазами близстоящих молодых работниц, заценил фигуры в фас, профиль, задорно загоготал в ответ. Вдоволь насмеявшись, он на полном серьезе произнес. — У меня есть одно предложение как быстро и недорого набрать мастеров.
— Кто бы сомневался! — руководство одобрительно забурчало. — У тебя всегда есть предложения. Давай, рассказывай...
* * *
Поздним вечером, после вечерней молитвы, когда Азис Ялшав-бей уже собирался отойти ко сну в дверь его покоев робко постучал начальник стражи и доложил об очень срочном и важном деле. Бей недовольно поморщился...
— Вечно этот Ахмет выберет самое неподходящее время. Наверняка опять заявился с какой-нибудь ерундой, лишь бы только показать свое рвение и услужливость.
Азис накинул халат и вышел в комнату для гостей, шаркая по коврам домашними туфлями без задников, надетыми на босу ногу. Начальник стражи был уже там. Он низко поклонился Ялшав-бею и начал извиняться, что обеспокоил высокородного господина в неурочное время.
— Если мне позволено будет сказать, — осторожно начал Ахмет и тут же умолк.
Азис Ялшав-бей был молодым человеком восемнадцати лет. Он был высок, строен, черноволос, привлекателен, красив восточным лицом. От его гибкой фигуры исходило впечатление мощи и в то же время легкости. Причем мощь эта не была чисто физической. В карих глазах бея светился ум. Азис был просвещенным человеком, обладающий знаниями по многим дисциплинам, полученным от приглашенных учителей из Европы и Турции.
— Говори короче. В чем дело? — мрачно ответил бей.
Глаза Ахмета подобострастно блеснули, руки задрожали от возбуждения. Его бритая восковая голова блестела в свете
