Томас вспомнил, как горели листы его книжицы, той самой, которую подарила ему Анабель, той самой, в которую он вложил карту, начертанную сумасшедшим Вестником.
«Они сожгли книгу, это я видел, но почему я решил, что у них не хватило мозгов вытащить карту из-под обложки? – ахнул Томас, приземляясь на рыхлый песок. – Все-таки Огонь должен сжечь меня… Проклятье!»
Крылатый еще раз посмотрел на цепочку следов, потрогал их пальцами, уверяясь окончательно, что оставить их мог только отряд грузных путников. Крылья уже разворачивались за его плечами, но тут мучительно содрогнулся медальон, который на ощупь уже был почти таким же тонким, как странички из книжицы, сожженной варварами. Тянущая боль давно поселилась в груди Томаса, тонкие корешки, что прижимали деревянную пластину к его телу, мучительно болели, надрываясь от резких движений. Иногда, прислушиваясь к себе, он чувствовал, как привычные ему трансформации, ставшие за годы крылатой жизни самой его сутью, отмирают, отравляя все остальное, не задетое изменениями.
Старательно не обращая внимания на вспышку острой боли, Томас взлетел и двинулся вдоль цепочки следов обратно, в сторону скал, от которых так решительно отдалялся все прошедшие дни.
На этот раз Правитель встретил Томаса у дверей покоев. Он стоял, опираясь спиной на каменную кладку, и лениво осматривал Город, щурясь от яркого солнца.
– О, Томас, мальчик мой, иди-ка сюда. – Старик протянул узловатую руку, цепко ухватил Крылатого под локоть и притянул к себе, обнимая за плечи. – Я слышал, как замечательно ты выступил на собрании! Ты воодушевил своих Братьев и жителей, и пламя любви к нашему общему делу уже разгорелось и в их сердцах.
Правитель говорил неестественным голосом, так, словно и сейчас они находились на площади, среди толпы. Томас огляделся. Дом старика возвышался над остальными, небольшой холм был самым сердцем Города, именно на нем и воздвиглись стены правительских покоев. И сейчас у подножия холма сновали люди, прислушиваясь, поглядывая на Томаса, которого так отечески приобнял старик.
Крылатый передернулся от нахлынувшего омерзения и хотел было отойти.
– Стой где стоишь, – прошипел старик, не меняя благостного выражения морщинистого лица.
Они еще немного потоптались у дверей, а потом старик направился внутрь, опираясь на руку Томаса, как старый отец семейства, которому помогает молодой наследник.
– Завтра мы начнем отбор новобранцев, – мигом обращая елейный голос в лед, сказал Правитель, как только тяжелая дверь затворилась. – Ты должен будешь выбрать ведомых, но отчаянных.
– Я? – Томас не поднимал глаз, изучая каменный пол под ногами. – Вожак Крылатых решает, кто достоин крыльев.
– Завтра ты станешь новым Вожаком, – нетерпеливо сказал старик, усаживаясь в кресло.
Крылатый не удержался от презрительного смешка.
– После моей речи перед Городом Братья меня ненавидят.
– А кто сказал, что именно они будут выбирать нового Вожака, мальчик? – Правитель смотрел на него, всем видом показывая, как отчаянно он устал от непроходимой тупости собеседника. – Завтра утром я объявлю о подготовке второй ступени выживания, Томас. Ты знаешь, что это такое?
Томас не двигался; в Законе было точно прописано все о подготовке, о том, как Братство переходит на новый уклад, подчиняясь Городу и Правителю. Как выбирается новый Вожак, как вся сила и мощь выживших направляется на подготовку Вестников. Это означало, что мирной жизни Города приходит конец.
– Но… зачем? – прохрипел Томас, спрашивая скорее самого себя, чем паука, застывшего в кресле. – Это бессмысленно… Нет никаких знаков, указывающих на существование оазиса или Дерева. Все точно так же, как было все прошлые годы… Почему сейчас?
– Ты слишком туп для будущего Вожака, Томас, – поморщился старик. – Этот год был неурожайным, грибные ямы оскудели, свежих источников воды не посчастливилось найти, дома ветшают, а для постройки новых у нас нет прочного камня – и люди начинают говорить, Томас. А людям не пристало рассуждать, они должны работать и верить в своего Правителя. А для этого им нужна надежда. На Возрождение например… Эта идея ничем не хуже прочих. – Он пожал плечами.
– Я не буду в этом участвовать… Это ложь! – Томас сжал кулаки. – Люди станут работать на пустые мечты, медальоны потратятся на обреченных Вестников! Я не буду помогать обмануть всех…
– А куда ты денешься, мой милый? – склонив голову, Правитель посмотрел на него водянистыми глазами. – Ты уже обманул их, ты уже разжег пламя надежды… Они уже тебя не простят. А твоя жена? Она захлебнется собственной кровью, зная, что ты лжец! О, я позабочусь, чтобы она узнала… А ребенок? Ты знаешь, какие дети рождаются у больных кашлем? После таких доз лечебных
