– Как тонуть – не знает, – согласилась девушка, – но захлебывается он точно…
– Да, совсем плох, бедняга, – кивнула старуха. – На все воля Святых Крылатых…
– Ой, я и забыла! – Юли подула на горячую кружку. – Крылатые принесли своего Вожака?
– Принесли. Да толку-то? – ответила Фета, посасывая размягченный в настое хлеб. – Он и побился сильно – нога сломана, вывернутая вся, страх, – и жар у него, и кашель сухой, и кровью уже плюется. Я его пока в отдельную поместила, но, видать, ляжет у входа с тяжелыми…
Юли помолчала. Чужая боль проходила сквозь нее очень давно, но девушка не научилась принимать ее как данность.
– Жалко его.
– Жалко, – согласилась Фета. – Молодой, так еще и мать схоронил недавно. Никто к нему теперь не придет, кроме Братьев. Да и те… будто у них время найдется. Говорят, старик их сейчас не жалует…
Они еще немного посидели, допивая терпкий отвар, но глаза уже слипались. Юли, согретая питьем, начала клевать носом.
– Э, голубушка, да ты спишь совсем! – спохватилась Фета. – Иди! Завтра дел у нас с тобой… Ох.
Юли склонилась к бабушке, прижалась на мгновение к ее сухой щеке и вышла.
Холодный коридор встретил ее знакомым запахом. Кто-то приглушенно стонал, кто-то заходился кашлем, кому-то не хватало воздуха, и он мучился, не произнося ни звука, кто-то, наверное, уже умер, но сил проверить всех еще раз у Юли не было. Завтра. Завтра придут сиделки и сделают все, что сумеют, а потом их сменит Юли. Завтра будет новый день.
Из-за приоткрытой двери отдельной палаты тоже доносился стон. Крылатый, который проводил в лазарете свою первую ночь, звал кого-то сквозь сон. Юли, не в силах побороть любопытство, приблизилась к двери и заглянула в щелку.
Лунный свет падал на одинокую кровать. Свалившаяся подушка валялась на полу, одеяло сбилось и свесилось, чуть не падая. Юноша, худощавый, со светлыми волосами, метался в горячечном бреду. Его нога была заключена в сапог из высохшей глины. Он мелко покашливал, втягивая воздух приоткрытым ртом.
Юли осторожно зашла в комнату, подняла подушку, положила ее в изголовье, накинула на тело Крылатого одеяло. Он чуть слышно застонал. Девушка дотронулась до его лба, обтерла влажной тканью. Парень лихорадочно заговорил, облизывая сухие губы.
Не зная, зачем это делает, Юли наклонилась к нему, силясь разобрать, что же так исступленно бормочет больной.
– Алиса… Алиса. Успей. Вернись, – повторял Крылатый. – Прошу, Алиса… Мне страшно…
Девушка густо покраснела и выскользнула из комнаты.
Глава 2
Сон не приходил, продавленная лежанка предательски скрипела от каждого неловкого движения. Юли переворачивалась с боку на бок, пробуя устроиться поудобнее. Ей было холодно под тонким одеялом, в комнате стоял тяжелый запах уличной гари…
Выйдя из одиночной палаты, Юли пошла к себе в комнатушку и затворила за собой дверь. Лицо пылало. Каждую ночь она слушала горячечный бред умирающих. Они звали по именам своих жен, матерей и давних любовниц. Хрипло произносили мерзкие ругательства и проклятия в адрес Святых Крылатых. Плакали, молили о помощи, протяжно выли или бессвязно шептали. Но никогда еще Юли не было так неловко подслушивать чей-то шепот, как сегодня.
Она не могла забыть пылающее от болезненного жара лицо Крылатого и то, как он тянулся в неведомую даль своих воспоминаний к другой девушке.
«Алиса, – подумала она и приоткрыла окошко, желая остудиться. – Наверное, его невеста».
Юли присела на опасно качающийся подоконник и стала разглядывать темный кусочек улицы за окном.
«Но бабушка сказала, что у него нет родных, – вдруг вспомнила Юли. – Значит, эта Алиса его бросила. Узнала, что болен, и бросила!»
Гнев волной поднялся у нее внутри. Странные, неизведанные раньше чувства не давали успокоиться. Юли раз за разом вспоминала, как метался в бреду Крылатый, повторяя и повторяя имя той, кто его покинула.
Не в силах больше оставаться на месте, Юли подошла на цыпочках к двери, приоткрыла ее и выглянула в коридор.
«Если он еще бредит, то пойду, – решила девушка. – Поменяю компресс, может быть, подогрею отвар…»
Но из комнаты не доносилось ни звука. Юли замерла, чувствуя, как сквозняк наполняет ее закуток прогорклым воздухом из приоткрытого окна.
«А если у него уже нет сил на слова? – подумалось ей. – Если он уже… умер»?
Крупная дрожь пробежала по ее телу, и Юли решительно шагнула через порог. Из палаты донесся приглушенный вдох, а спустя
