томительное мгновение ожидания девушка расслышала протяжный выдох. Крылатый спал, и не было причин тревожить его сон.
Юли постояла еще немного посередине коридора и вернулась к себе.
Работа в тот день не ладилась. Нитки путались, стежки набегали друг на друга, а иголка так и норовила уколоть палец, да побольнее.
Утром Юли показалось, что бабушка начала трясти ее уже через мгновение после того, как она закрыла глаза.
– Просыпайся, лежебока! – потребовала старая Фета, опуская на стул очередную охапку изодранной одежды. – Просыпайся, кому говорят.
От неожиданности Юли закашлялась. Чувствуя подступающее удушье, она схватилась за медальон. Новую деревянную пластину бабушка принесла пару дюжин дней назад, истончиться и стать бесполезным медальон еще просто не успел. Юли ощупала амулет пальцами, ища в нем поддержку. Фета между тем перевернула внучку на бок, заставив ее свесить голову с кровати.
– Ну-ка, – взволнованно проскрипела она, – дыши, дыши. Не страшно совсем, подавилась. Заспалась и подавилась. Рано еще.
Приступ закончился почти сразу. Во рту после него остался привкус крови, но Юли постаралась не выдать этого, незаметно смахнув пару капель ладонью.
– Все хорошо, бабушка, – сказала она, силясь восстановить дыхание. – Просто испугалась.
Они немного посидели на низком топчане, прислушиваясь, как утихает жуткий клекот в узкой девичьей груди.
– Вот и хорошо, – наконец сказала Фета, вставая. – Выпей отвару да принимайся за работу, – добавила она и вышла, подозрительно оглядываясь на Юли.
Шить девушке совсем не хотелось. Старые вещи наполняли комнату запахом лежалой ткани, мешая вдохнуть и без того горький воздух. Юли перебирала серые лоскутки для заплат, понукая себя:
«Давай. Больным нужна одежда, Городу нужна одежда. Бабушка сейчас принесет обед, по какому праву ты его съешь, если ничего так и не сделала за день?»
Но правильные слова в этот раз оставляли ее равнодушной. Юли постоянно замирала, прислушиваясь к шагам за дверью. Вот сиделка пронеслась от палаты умирающих к комнате Феты, вот она и бабушка, обсуждая что-то вполголоса, пошли обратно. Вот приглушенный смех донесся из помещения лечебницы, где лежали еще храбрящиеся больные. Все эти каждодневные звуки сегодня не интересовали девушку. Ее тянуло к одиночной палате.
Если бы только выбраться наружу, пересечь коридор, чтобы одним глазком посмотреть, как там Вожак. Жив ли еще, уняли ли травы боль в поломанной ноге, наполнил ли отвар его силами, чтобы он мог дышать? Эти вопросы вертелись в голове, отвлекая от работы.
Юли так и сидела без движения с лоскутком в руке, когда бабушка отворила дверь и заглянула внутрь.
– Эй, – окликнула она внучку, и лоскуток выпал у той из тонких пальцев. – Всех вызывают в Город, что-то там старику придумалось нам рассказать. – Фета скривилась. – Больных напоили сонным отваром, пусть отдыхают, пока нас не будет. Но вот этот, – старуха повела головой в сторону одиночной палаты, – не спит. Гадость их крылатая сильнее, видать. Посиди с ним, ладно? Он в бреду, но все равно держи язык за зубами.
Юли медленно кивнула, сдерживая всколыхнувшуюся внутри необъяснимую радость.
– Хорошо, бабушка, – ровно ответила она.
Фета еще раз взглянула на внучку озабоченно, но не углядела ничего подозрительного и закрыла дверь. Юли, не двигаясь по- прежнему, слушала ее шаги: вот бабушка доковыляла до двери, вот дверь со скрипом открылась, вот старая Фета вышла, вот она затворила дверь за собой и заперла ее на ключ.
Юли резко поднялась, раскидывая ненавистные лоскутки. Потом подскочила к умывальнику, освежила пылающее лицо водой из таза и пригладила непослушные волосы. На ней была только серая широкая рубаха. Нетерпеливо переступая босыми ногами, Юли выхватила из стопки починенной одежды короткую кофточку синего цвета и высокие брюки, которые она давно приглядела среди прочего барахла.
Наскоро переодевшись, Юли стянула собранные волосы тонкой ленточкой, еще раз дотронулась до горячих щек влажными ладонями и наконец вышла в коридор.
Лазарет заполнила тишина. Не было слышно ни шагов, ни скрипов, ни ворчания. Сонный отвар подарил больным пару часов глубокого покоя. Если Город выделил столько лечебной травы, чтобы усыпить весь лазарет, значит, дело и правда того стоило.
Юли подошла к двери одиночной палаты, прислушиваясь к шорохам внутри. Крылатый ворочался на постели, ругаясь сквозь зубы.
