величайшего поворота; когда врата вечности распахнулись и в них уже готовились войти великие боги Ярчайших под предводительством Сина, в этот момент появляется этот холларг, безгородный выскочка. И что же он делает? Он ломает божью волю. Он рушит промысел, который готовился самим провидением тысячу зим. Нет, такого нельзя простить. И допустить, чтобы другие увидели то, что можно противиться воле всевечных безымянцев – нельзя!
Эвланд закрыл глаза и медленно выдохнул. Его тело стало растворяться в окружающем воздухе, пока не развеялось вовсе. Душа его вылетела из тела и взмыла в небеса, а после ястребом рухнула с черноту подземелья, где его ождали чернецы.
***
Могт поперхнулся, закашлялся и открыл глаза. Он лежал на походной кровати потный от испарины, которую выгнала из его тела бражка. С трудом поднявшись на локте, он налил себе еще медовухи и разом влил в горло. После проглотил наспех громадный кусок хлеба и мяса, поднялся на ноги и вышел вон из шатра.
– Не видно их? – спросил он у телохранителя.
– Нет, боор. Только что подходил Разрубатель. Я спросил его, знал, что ты это первым спросишь.
– Ты… правильно… – похлопал по плечу телохранителя Победитель и пошел пройтись по лагерю.
Доргт Разрубатель был его другом детства. Со временем он превратился в хитрого полководца, а Могт в неизменного победителя турниров и всяческих схваток. Каждый рос по-своему!
– Боор, – склонил голову перед шествующим Могтом брезд с обручем вместо левого уха.
– Ты здесь, Обруч? Я думал ты остался подле Родаларга.
– Если бы я был там, боор, я притащил бы тебе испачканные штаны этого холларга вместе с его выводком лесных белок…
Могт расхохотался. Обруч всегда находил слова, чтобы развеселить своего повелителя.
– Доргт! – закричал Победитель на весь лагерь. – Доргт, ты нужен мне! Приди!
Послышался топот тяжелых ног и на тропу, протоптанную между палатками, вылетел грухх, на котором восседал закованный в броню брезд. Завидев боора, он резко осадил грухха, но все же обдал Могта грязью.
– Куда несешься, Кагт? – поинтересовался Могт, отирая лицо.
– Прости меня, боор. Застоялся Мехон. Даю волю его ногам. – Кагт по кличке Лихой похлопал по загривку довольное животное, дышавшее с такой силой, что пар от его дыхания, исторгнутый ноздрями, ударялся об землю и поднимался вверх.
– Не верь ему, боор. Он учится бежать от Хладного холларга, – сказал из-за плеча Слоогт Обруч. Он недолюбливал Кагта, за что тот платил ему сторицей.
– Хоронг свидетель, что ты лжешь, как блудливая баба, – рассвирепел Лихой. Он не умел юморить. – Пусть увянет твой язык от напраслины!
– Будет тебе, Кагт, – нахмурился Победитель, с трудом сдерживая улыбку. Шутка ему тоже не понравилась, но реакция Лихого была, все же, смешной.
– Прочь! В сторону! Несу весть! Несу весть! В сторону! – донеслось от ворот лагеря, и вскоре перед Могтом предстал брезд с изуродованным черепом. Удар топором, который он получил много зим назад, сплющил его голову и скосил ее вперед. От этого лоб брезда стал выпирать над глазами, за что брезд Вангт получил новое прозвище – Лобастый. Не было преданнее и исполнительнее брезда, чем он. – Мой боор, трусливый холкун сбежал от меня, едва завидел…
– Как? Что ты говоришь? – послышалось отовсюду. – Расскажи полно! – Но Лобастый ждал указаний только от Победителя.
– Говори все, – процедил сквозь зубы тот.
– Когда до меня дошла весть о нападении этого труса на спины наших бреров, я отправил гонца тебе, а сам пошел на него, чтобы сразиться, но увидел лишь его хвост. Облезлый хвост паршивой трусливой холкунской собаки.
– Так и понятно, вида твоего испугался, – вставил свое слово Обруч.
– Раздери твои потроха, к чему ты пошел за ним?! – выступил из-за спин брездов Доргт Разрубатель. Лобастый растерялся. – Сколько бреров было при тебе.
– Пория…
– Ты решил порией побить войско? Знал ли ты, сколько шло за Хладным холларгом?
– Нет, брер, – потупился Лобастый.
