лишь на поставках продовольствия. Юноша изучил Трапезный тракт вдоль и поперек, знал все шайки, промышлявшие на нем, не раз общался с воинами охранных отрядов, мало отличавшихся от разбойных шаек. И платил, платил, платил.
Платить приходилось за все: за пользование трактом и тропой (одна дорога называлась двойственно, но за каждое название причитался налог – холкуны так и называли его «налог на название»), за остановки в подорожных трактирах, за хранение груза, за выпас быков и коней, за проход, проезд, прополз в обе стороны, за благосклонность и «закрывание глаз», за недовольство и «открывание глаз», – за все! Путь был долог и опасен, но какое-то время Каум мирился с этим. Тракт давал пропитание ему и его семье.
Однажды он объединил капиталы со своим лучшим другом Лормом. Они попытали счастья на тракте и едва не разорились. Взаимные обиды были преодолены путем мордобоя. После этого пришло осознание отсутствия вины каждого и наличия глупости обоих.
Второй торговый поход по тракту стал приносить постоянно повышающуюся прибыль. В их компанию вступили еще несколько друзей и знакомых. Наученные горьким опытом, оба: и Каум, и Лорм обусловили их вступление неучастием в торговых предприятиях, на что все без исключения с удовольствием согласились.
То было время, когда день через день в ворота города въезжала траурная зелено-синяя повозка, везя домой очередного убиенного торговца. Разбойники лютовали. Был неурожай.
Подкопив денег – дебов – друзья открыли лавку в торговых рядах.
Каум всегда подмечал волю богов, даже если эта воля выражалась в делах или на телах других холкунов. Он не только последовал примеру других конублов и нанял охрану, но и сам пришел к холларгским палатам и попросился на обучение традиционному холкунскому бою.
Всю зиму он упорно занимался боем на пиках, метанием копья, а также обучался управляться традиционной холкунской палицей и небольшим топором. За это время он сильно похудел, но занятий не бросал.
С приходом весны его голову посетила примечательная идея. Впервые за двадцать пять лет своей жизни он поехал не по Трапезному тракту, а по Дубильному. Никто и не подозревал, что причиной такой резкой смены курса стали слова иногороднего торговца, оброненные им в присутствии Каума.
В трактире, что у Птичьего рынка, до слуха холкуна донесся жалобный говор. Невдалеке от него, в углу сидели два конубла. По замечательным выражениям их лиц наметанный глаз Каума сразу распознал перед собой должника и кредитора. Иногородний торговец жаловался, что по Дубильному тракту торговля встала. Что стада поизвели на еду и что торговать нынче нечем, а потому и отдавать долги тоже нечем. Фийоларгский торговец слушал его с тем оттенком понимания, который наблюдается на лицах олюдей, видящих перед собой вконец оголодавшего соседа, при полном осознании того обстоятельства, что и у них самих дома осталось немного хлеба. Он отирал голову и понимающе кивал.
– Никогда ведь на землях наших голода не было, – сокрушался иногородний. – За что же боги наслали на нас такое! – Он понурил голову и мотал ей в немом горе.
Дубильный тракт оказался для Каума весьма прибыльным. Ехал он по нему не из-за товаров. Он искал торговых стражников, оставшихся не у дел. Положение его торговой гильдии было не столь бедственным – холкуны всегда были хорошими едоками. Но Трапезный тракт стал привлекать множество сторонних едоков, искавших возможности полакомиться за чужой счет.
Холкун потратил почти все свои сбережения на наем торгового войска. Его возвращение в родной город было тягостным от дурных мыслей: правильно ли он поступил; не обманут ли его «бесхитростные» воины; не вернут ли их назад разъезды саараров, которые верой и правдой служили теперь, то ли Комту Верному, то ли оридонцам. Борода Каума, которая наконец-то отросла на ширину ладони, покрылась сединой. Пот ни с того, ни с сего прошибал его, при первой мысли, что деньги, которые он копил столько зим, могут быть снова утеряны. И опять ему припоминалось бедственное положение, в котором он начинал свое дело.
Формирование первого большого каравана заняло довольно много времени, но по весне его выступление из города сопровождалось всеобщими гуляньями. Никогда еще целая гильдия не выступала из города в полном составе. Караван охраняли более тысячи воинов. Более нельзя было и подумать о том, чтобы напасть на торговцев.
Тот год, прошлый год, принес Кауму баснословную прибыль. Он и сам не ожидал, сколь много денег может принести воинское сопровождение торговых караванов.
Лорм согласился взять на себя заботу о торговых делах общества и неплохо справлялся с ними, но боги вторглись в их совместное предприятие и снова осложнили его.
Лорм погиб в межродовой стычке. Он был зарезан своим двоюродным братом, с отцом которого что-то неподелил его отец. Обид, обвинений и нападок было столько, что правда была погребена навеки под их наносами.
