– С чем пришли? – спросил увенчанный золотом реотв.
– Просить тебя пришли, нэкз, о милости, – неожиданно выступил вперед Лоден.
Реотв улыбнулся.
– В который раз без подарков приходите, а о милости просите, – проговорил он. В зале засмеялись.
– Не осуди, нэкз, знаешь ты, что нечего нам тебе дать. Все, что имеем, то на нас повязанно.
– Не сужу вас, не сужу, – махнул пухлой ручкой правитель. – С чем на этот раз прибыли.
– Не многого просим от тебя. Не оружья, не металла и не людей. Просим тебя выдать нам шкур на утепление. Тяжело эту зиму пережили. Едва не перемерзли все.
Наступило молчание. Правитель и советники при нем о чем-то шушукались.
– Хорошо, – наконец заговорил он, – шкур нам и самим не хватает, потому не взыщите. Отдадим, какие есть.
– Не осудим, ибо знаем, что отдашь лучшее, что можешь отдать, – еще раз поклонился Лоден. Брезды, холкуны и людомар тоже неуклюже поклонились.
Сын Прыгуна поймал на себе несколько заинтересованных взглядов и заметил несколько многозначительных кивков головы.
С тем их и отпустили.
Следующие два дня отряд отъедался богатыми дарами нэкза, а еще через день получил заверения властителя о том, что шкуры будут переданы им перед зимой.
– Даже и не верится, что прошло без треска, – выдохнул Унки, когда их выставили за врата дворца. – Всякий раз с облегчением покидаю это место, хотя и жирно там от еды. – Он потер раздувшийся живот.
– К кузням пойдем, – прорычал Гедагт. Он был чем-то недоволен, но никто не спрашивал его об этом, хотя все заметили это.
Кузни располагались почти у самой лесостены и представляли собой длинную улицу, грохочущую железом на все лады.
– Поди сюда, Зунобоец, – потянул людомара за полу плаща Лоден. – Хочу тебе оружье показать, какое тебе пригодиться может. Вон оно, смотри. Реотвийский меч.
Реотвийский меч мало походил на меч. Это было древко с насаженными с двух сторон бердышами имевшими с обухов, один, чекан, другой, крюк. Полотна топоров были так искусно изогнуты, что образовывали кривые пики.
– Коли таким драться уметь, то четверых можно…
– Я с шестерыми дрался на таком.
Людомар и пасмас обернулись. Перед ними стоял реотв среднего роста, крепыш. Его одежда была подрана и грязна, но лицо безмятежно спокойно, хотя и хранило следы недавних побоев.
– Не меч это, – продолжал он, – а реотвийский тесак. Рыбачий тесак, мы его называем. Им грести как веслом можно.
– Вот, – многозначительно вытаращил глаза Лоден. – Даже грести можно.
– Вы только что от нэкза вышли, я видел, – снова заговорил реотв, вынуждая обоих олюдей повориться на него. – Приведите меня к нему, – он указал в сторону Гедагта, внимательно рассматривающего тяжелый топор.
– К чему он тебе? Почему сам не подойдешь?
– Да больно грозен, – смешался реотв. – Про вас слух идет, что убить вам легче, чем сказать. Не хочу погибать вот так. Не для того столько пройдено, чтобы сдохнуть от брездской оплеухи. Если вы подведете, выслушает он, да?
– Может быть, и нет, – замялся Лоден.
– Нет, мне нечего дать тебе, – понял его реотв. – Больше могу сделать. Жизнь вам сохранить. Ведешь, иль нет?
– Ох, ты какой?! Пойдем. Топор, вот к тебе пробивается. Глянь же.
Гедагт скосил глаза на реотва.
– Чего надо?
– Буду вас на выходе с кузнечной улицы ожидать, а коли рыбачий тесак дадите, так и вовсе с вами пойду.
Брезд удивленно обернулся на него всем телом. Однако реотв смотрел на него открыто и прямо.
– Как звать тебя?
– Нагдин, но реотвы кличут Рыбаком.
– Хорошо, Рыбак, мы увидим тебя на выходе.
– Тесак будет даден.
– Хм… увидим тебя.
