Хмурый посмотрел на небосклон. Гроза прошла мимо, подумалось ему, а может быть, может быть и не прошла. Ему показалось, что это он и есть та гроза, которая вчера полыхала над горизонтом. Он и есть ее повелитель. Он есть бог. Злой бог, который несет разрушение и страдания.
– Удерживай, не то прибьет меня, – запыхтели у него за спиной. Это переговаривались оридонцы, воины его личной охраны, которые выносили нехитрый скарб своего командира.
Палатка была разобрана и лежала, аккуратно уложенная, дожидаясь своего часа оказаться на телеге. Она показалась ему соучастницей его мучительного ночного бдения.
Кин знал, что возьмет Грозную крепость; знал, что возьмет Эсдоларг, но потом… Что будет потом?
Губы оридонца сжались с тонкую полоску, и он вспомнил слова мага о его будущем.
Грозная крепость. Штурм
– Меть ему в глаз!
– За укрытия.
– Раздери их свинячьи зенки, метко бьют…
– Ан-нх, попал… этот проклятый молча попал в меня. Он убил меня, Морн… Он убил меня…
– Держись, братец. Не говори так.
– Оставь его. Не подставляйся.
– Это брат мой.
– Он уже в рощах Кугуна.
– Пусть потроха мои перетянутся поперек, эти молчи не такие, как нам казалось!
– Куда ты, дремс? Стой же…
– Отомщу, – дремс высунулся из-за широкого щита, – вон он. Я его знаю. Запомнил его. – Он вышел полностью и натянул лук.
– Шштт, – ворвалась в поле зрения Кина стрела и насквозь пробила голову Морна.
Стрела на тетиве его лука дрогнула и бессильно вылетела, описав дугу и уткнувшись в землю в нескольких шагах впереди. Сам лук пружинисто заскакал по каменистому дну ущелья. Ноги дремса подкосились, и он рухнул навзничь, неестественно подмяв под себя обе руки.
Смерть в очередной раз предстала перед взорами воинов, явив им свой звериный оскал.
Кин смотрел в лицо убитого дремса и видел, как тот поводил челюстями, словно бы что-то пережевывал. Его крупные неровные желто-черные зубы выползли из-под губ облепленные кровавой пеной и снова скрывались за ними, а борода царапала небо. Кровь бурным потоком лила из левого глаза, заполняя ухо и растекаясь по волосам под головой. Пальцы его, натруженные, а потому толстые и сильные, с грязными ногтями, скребли камень, передавая в него боль от потерянной жизни.
Рядом лежал уже давно охладевший труп другого воина со стрелой в горле. Она торчала прямо из-под бороды.
– Труби отход, – приказал оридонец.
Взревели трубы и широкие ростовые щиты, при помощи которых войска Кина подошли к Грозной крепости, больше походившие на диковинных жуков, встрепенулись и, высунув лапки, шатаясь и покачиваясь, поползли прочь от стен крепости. Они с трудом перекатывались через трупы воинов, несколько десятков которых лежало вповалку на скалистой дороге, шедшей по дну ущелья, – следы атаки на крепость, и уныло заковыляли к выходу из него.
– Много полегло, – вырвалось у Чоста. Он был хмур потому, что почти все убитые были дремсами. Дуэль лучников завершилась не в его пользу.
– Чудно это, – хмыкнул Эк.
– Чего чудно-то? – обернулся к нему дремс.
– Никогда за всю жизнь не видел, чтобы кто-то лучше дремсов в стрельбе оказывался.
– Не равны мы были… Они за стенами…
– А вы за щитами, – парировал Эк.
– Ты не…
– По глупости своей пали, – оборвал их Кин. – Туда и путь им. Глупцы на войне не выживают. А вам наука! Преподайте ее тем, кто с нами только в этот снег сошелся. – Оридонец нахмурился. – Коли вы своих воинов не приучите беречься, да воевать не
