подводить.
– В системе. – Кобылин вздохнул. – В вентиляционной или отопительной? Душно мне в системе, Гриша. Задыхаюсь.
– Ты это брось, – отрезал Борода. – Соберись! Выспись и иди обратно к Трешу. Найдите этого чертова крысолова! Что хочешь с ним делай, но реши проблему. Больше крыс он убивать не должен. Узнаешь еще что-то от Треша насчет вселенского зла – расскажешь. Не узнаешь – и пес с ним. Об этом другие подумают. Ясно?
– Ясно, – нейтрально отозвался Кобылин. – Решить проблему с крысоловом.
– Ну и слава богу, – с раздражением бросил Борода. – Все, давай работай.
И он отключил связь.
Кобылин аккуратно положил телефон на диван, потом снял с себя зеленые военного типа штаны, заляпанные дрянью. Вскинул их над головой и рывком порвал надвое. Сложил пополам грязные штанины, дернул раз, еще, рыча от натуги, выплескивая все бешенство в нечеловеческом усилии, рванул изо всех сил. Упругий материал с треском пополз по швам, ощетинился рваными нитками и наконец порвался.
Алексей с размаха зашвырнул ошметки в дальний угол, к мешкам с цементом, и, отчаянно матерясь, отправился в душ.
Старенький продавленный диван жалобно заскрипел, когда чисто вымытый Кобылин бухнулся на него всем своим весом. Настроение у Алексея было препаршивое. Его страшно раздражала вся эта история с Гришей. В последнее время его как подменили. Все эти дурацкие намеки на большие дела, поминание через слово денег. Кобылин понимал, что Борода рассказывает ему далеко не все. Работает он на таинственный Орден, который, видимо, и должен оценивать деятельность Кобылина. Но при этом Гриша стал вести себя не как напарник, а как начальник, и это заметно раздражало охотника. Создавалось неприятное впечатление, что скоро их дорожки разойдутся, и это бесило Кобылина больше всего.
Фыркнув, Кобылин приподнялся, поправил одеяло на плечах, заменявшее ему банный халат, и подтянул к себе ободранный журнальный столик с ноутбуком. Нет, конечно, сейчас он мог бы лежать на шикарной постели в номере гостиницы – который, кстати, оплачен на неделю вперед – и наслаждаться жизнью. Но что-то глубоко внутри охотника протестовало против таких излишеств. Его удел – пыльные углы и закоулки, где никто тебя не видит и не подберется со спины. Пусть тут лишь пыльный диван и вместо душевой кабины струйка едва теплой воды из трубы, но зато не надо вслушиваться в приглушенные шаги по коридору.
Раздраженно смахнув пыль с ноута и включив его, Алексей откинулся на спинку дивана и ожесточенно потер все еще болевшие ребра. Недавний разговор с Гришей его так взбесил, что он только сейчас понял, что так ничего и не сказал Бороде о своих видениях.
– Ну и ладно, – буркнул Кобылин, запуская браузер, – сами с усами.
Прислушавшись к своим чувствам, Алексей понял, что серьезно обижен на Гришу. Было очень неприятно выслушивать все эти вещи от него – от человека, с которым они прошли огонь и воду. Что так серьезно изменило Григория? Почему он ведет себя как начальник самого дурного пошиба, отчитывающий подчиненного? Что изменилось?
Нахмурившись, Кобылин открыл поисковой сайт и сделал первый запрос. Ничего, ничего. Может, Гришу и взяли на поводок да надели намордник, но ему – Кобылину – совершенно неохота ходить строем. Он принимает решения сам. Взвешивает все «за» и «против» и сам решает, когда спускать курок. Только так можно быть уверенным в том, что ты сделал все правильно. И несешь за эти действия полную ответственность. Тут уже не прикроешься словами вроде «это моя работа», «мне за это деньги платят», «я исполнял приказ». Нет. Тут только ты сам, твое решение и твоя совесть. Стоит только чуть дать слабину, принять чужое решение за свое и – все. Стоит только раз сказать «это не я решил» – и можно пускать пулю себе в голову. Потому что это означает, что ты не несешь ответственности за свои действия и перекладываешь свою вину на других. А здесь, на охоте, такие вещи не прокатывают. Отсюда один шаг от охотника до простого убийцы.
Сердито сопя, Кобылин защелкал мышкой, прыгая по окошкам сайтов. Предсказания, видения, пророки – информации было хоть лопатой по сторонам разбрасывай. И девяносто процентов ее просто мусор, не заслуживающий внимания. Алексей с тоской припомнил базу данных Министерства, где все было четко разложено по полочкам. Ну, ничего. Не первый раз роемся в этой куче, знаем уже, что можно сразу закрыть, а что хотя бы пробежать глазами. Всего-то нужно освежить память, припомнить, что слышал о вещих снах и видениях наяву. Да, пожалуй, это не сны, это грезы наяву. Поэзию сразу – в мусор. Пророчества – в мусор. О, порнуха! Ну еще бы, с грезами-то наяву. Надо бы скорректировать запрос, детализировать его.
Прикусив губу, Алексей с головой погрузился в поисковые запросы Интернета и закрытых сетей, пытаясь нашарить следы тех сообществ, где можно было встретить людей, знавших о странных вещах не понаслышке. Он уже знал, где искать. Узнавал сообщения, оставленные охотниками, видел насквозь лживые завлекательные сказочки настоящих упырей, ищущих очередную глупую жертву, отмечал как подозрительные некоторые художественные рассказы, которые вполне могли оказаться показаниями очевидцев. Но информации было много. Очень много.
Через четыре часа Кобылин осознал, что тупо глазеет в мерцающий экран, бессмысленно перелистывая странички браузера. Его мозг пресытился информацией и больше не воспринимал новые знания. Алексей настолько устал, что уже просто разглядывал первые попавшиеся картинки про грезы наяву, лениво перелистывая страницы цифровых альбомов.
Он узнал массу всего про грезы наяву, предсказания и толкование сновидений. Массу интересного и абсолютно бесполезного. Нет, конечно, он и не рассчитывал, что первая же ссылка приведет его к похожему случаю, а лучше к человеку, который видит то же самое. Ясно, что нужно потратить пару недель, а может, и месяцев, чтобы нашарить нечто полезное. Но у Алексея сложилось отчетливое впечатление, что у него в запасе нет пары месяцев. Видения приходили все чаще, становились все ярче, и Кобылин всерьез опасался, что в следующий раз он может и не вынырнуть из этих грез и остаться там навсегда. Если они, например, нахлынут на него посреди схватки с упырем. Да что там упыри. Хватит и простого пешеходного перехода и автомобилиста, игнорирующего правила дорожного движения.
Взгляд Кобылина лениво скользил по картинкам, начинавшим сливаться в однообразную пеструю массу. Пора, наверное, заканчивать на сегодня. Мозг устал и отказывается
