Между стволов деревьев пролетает легкий ветерок, и угли ярко вспыхивают.
Ефрем писал: «Джиннифриты застилали постели, подавали еду, наливали вино своим хозяевам… Я даже представить себе не могу реакцию публики, если станет известно, что каджу прислуживали именно таким образом…»
В костер медленно закатывается бревно, похожее на кита в море.
А вот еще, когда она говорила с Жуговым: «Мое собственное потомство, мой родич из Благословенных пошел против нас и убивал нас, как скотину!»
В костер, кружась, слетают снежинки и умирают над огнем.
– Благословенные были легендарными героями, Шара Комайд, – тихо говорит Олвос. – Потомками Божеств и смертных. Их удача была такова, что самый мир приспосабливался к их нуждам.
У Шары голова идет кругом:
– Вы… вы что же, хотите сказать…
– Думаю, никто не догадался, кто его мать, – задумчиво замечает Олвос, – потому что никто этого даже вообразить не мог.
– Ее звали Лиша, – тихо говорит Олвос. – Как и все потомки Божеств, она обладала собственной силой – небольшой, но все же. А еще она была милой и доброй. Спокойной. Умом не блистала, зато была очень отзывчивой. И очень хотела услужить батюшке.
Олвос делает затяжку.
– Священники Жугова из кожи вон лезли, чтобы обеспечить поддержку среди сайпурцев, потому что именно на поставках сайпурской пшеницы и винограда держался Жугостан. Поэтому он предложил сдать внаем, – тут она брезгливо морщит нос – мол, фу, как это вообще пришло им в голову, – свою дочь сайпурцу, который бы сумел обеспечить бесперебойность этих поставок. На время, конечно. Никакой сексуальной подоплеки тут не было – ее отдавали в услужение, вот и все. Но тут случилось нечто неожиданное для Жугова: его дочь и человек, которому ее отдали в услужение, полюбили друг друга.
Естественно, они держали это в тайне. Для всех она оставалась его… горничной.
Шара чувствует, как Олвос овладевает холодный гнев.
– А когда она родила ребенка, то все сочли подобное родство настолько ужасным и опасным, что не поставили в известность даже ребенка.
Шаре становится плохо.
– Кадж, – шепчет она.
– Да. Его отец умер, когда он был совсем юн. И ему никто не сказал, что божественная служанка в его усадьбе – его мать. Потому, наверное, что он возненавидел все Божественное, а его мать была милой и доброй, не слишком умной и не хотела расстраивать его. А потом случилось то, что случилось в Малидеши.
Что-то падает в снег и шипит. Это горячая слеза со щеки Олвос.
– И Авшакта си Комайд решил, что нужно что-то делать.
Олвос пытается заговорить снова, но не может.
– Значит, он пытал собственную мать, – говорит Шара, – чтобы отыскать способ убить богов.
Олвос с трудом кивает.
– И хотя кадж не знал этого, он был из рода Благословенных, поэтому действительно сумел изобрести то, что хотел, и свергнуть власть Континента.
– После того как убил свою жалкую служанку, естественно.
Шара зажмуривается. Она отказывается верить в это. Это слишком ужасно.
– Я так долго держала это в себе, – говорит Олвос. – Господину Панъюю я всего лишь сделала намек – но сказать никому не сказала. Но это хорошо – выговориться. Это хорошо – рассказать кому-то о том, что произошло с моей дочерью.
– Вашей дочерью? То есть вы и Жугов…
– Он был очень обаятельным мужчиной, – признается Олвос. – И хотя я видела, что он совершенно безумен, меня все равно влекло к нему.
– Очень хорошо вас понимаю, – кивает Шара.
– Жугов был умен и сразу понял, что к чему, когда на Континент вторглись войска каджа. Он понял, что в гордыне своей породил смерть Континента и других Божеств. А перед тем, как спрятаться в тюрьме Колкана, он отомстил – послал фамильяра, который рассказал страшному вражескому полководцу о том, кто была его мать.
– Понятно, – вздыхает Шара. – Кадж, после того как убил Жугова, впал в тяжелую депрессию, спился и умер.
– Горечь порождает горечь, – говорит Олвос. – Стыд порождает стыд.
– Ты пожнешь то, что посеял, – говорит Шара. – И что посеял, то и пожнешь.
Олвос улыбается:
– Ты цитируешь мои слова – это приятно.
Улыбка изглаживается с ее лица.
– Я так долго жила с этим знанием… И все эти годы я знала, что политическое равновесие и новая замечательная страна, двигающая вперед технический прогресс, – все это зиждется исключительно на лжи. Сайпур и Континент исходят взаимной ненавистью, совершенно не подозревая, что породили друг друга. Они не разделены, а связаны общей судьбой. Когда приехал Ефрем, я решила, что пора раскрыть этот секрет. Но ты же понимаешь, что это значит… для тебя.
