– Вы должны медленно и аккуратно положить на пол оружие, – мягким и журчащим, как свежее молоко, голосом произносит Шара, – и спокойно сдаться.
– Мерзкая шалотница, – рычит один из них. – Заткнись! И ляг на пол, тебе говорят!
– А чтоб тебе… – Воханнес тщетно пытается встать.
– Во, прекрати, – тихо говорит она.
– Почему, мать его за ногу?
– Потому что опасности нет.
– Заткнись, сука! – орет налетчик.
– Да они тебе чуть лицо не прострелили! – ужасается Воханнес.
– Согласна, некоторая опасность наличествует, – кивает она. – Но мы… просто мы должны подождать.
Двое налетчиков, как она замечает, заметно нервничают, так что, когда Воханнес задает свой вопрос, они едва заметно выдыхают с облегчением:
– Чего подождать?
– Сигруда.
– Что? Ты о чем?
– Нам просто нужно подождать, – говорит Шара. – Подождать, пока он не придет и не сделает то, что у него получается лучше всего.
Тут она обращается к налетчикам:
– Я помогу моему другу подняться. Я не вооружена. Пожалуйста, не стреляйте.
И она протягивает руку и помогает Воханнесу сесть на кровать.
– Кто такой… Сигруд? – спрашивает тот.
Неподалеку слышится дикий крик и звон разбиваемого стекла. Следом наступает тишина.
– Вот это – Сигруд, – поясняет Шара.
Налетчики переглядываются. Под масками не видно лиц, но чувствуется, что они насторожились.
– Вам нужно положить оружие на пол, – еще раз говорит Шара. – И подождать здесь вместе с нами. Если вы послушаетесь меня, возможно, останетесь живы. Будьте благоразумны, прошу.
Человек в маске – очевидно, предводитель – говорит:
– Она нам зубы заговаривает. Мерзкая шалотница просто дурит нам голову. Не слушайте ее. Это дворецкий что-то уронил. Иди проверь. Если кого увидишь – убей. Убей с чистой совестью.
Второй человек в маске, все еще не оправившись от шока, мелко кивает и направляется к двери. Тут предводитель хватает его за плечо и произносит:
– Она морочит нам голову. А нас ждет награда.
Похлопывает его по спине, и тот уходит.
– Ты только что отправил его на верную смерть, – говорит Шара.
– Заткнись! – гавкает предводитель.
Теперь видно, как тяжело он дышит.
– Остальные твои люди мертвы. Или умирают. Сдавайся.
– А вы только это и можете предложить, правда? Сдаться. Сдаться и отступить. Но хватит. Мы – больше – не отступим. Нам некуда больше отступать. Мы вам все уже сдали.
– Я у тебя ничего не прошу, – выговаривает Шара.
– Еще как просишь. Сложить оружие. Отказаться от свободы. Отказаться вообще от всего.
– Мы не на войне. Сейчас время мира.
– Вашего мира. Мира для таких, как он, – с отвращением выговаривает он и тычет пальцем в Воханнеса.
– Эй, полегче! – возмущается тот.
– Вы всегда заодно с грешниками, трусами и святотатцами, – цедит предводитель. – С людьми, которые предали своих предков. И все, что было им дорого. Вот так вы воюете с нами.
– Мы, – жестко выговаривает Шара. – Не. На. Войне.
Предводитель наклоняется к ней и шипит:
– А я – на войне. Я буду воевать с каждым шалотником, который осмеливается ступить на землю Святого Города.
Шара молчит. Предводитель выпрямляется и прислушивается. Слышать ему больше нечего.
– Твой друг мертв, – холодно поясняет Шара.
– Заткнись, – говорит налетчик.
И вытаскивает из-за плеча короткий тонкий меч.
