– На Континенте это как-то не ощущается, – возражает Шара.
Винья пренебрежительно отмахивается:
– Континент есть Континент. Здесь всегда так, причем с самой Войны. Надеюсь, Шара, ты не раскисла и не поддалась чувствам? А то, знаешь ли, в мире много стран, которые не прочь выжать из Сайпура финансовую помощь. И все они стонут на один мотив: ах, детки умирают от голода на улицах, ах, льется кровь невинных – ну и так далее и тому подобное. Мы такие песни раз по двадцать на дню слышим. Но мудрый занимается собственным домом, а дела других оставляет судьбе. Особенно если другие – это Континент. Но хватит об этом. Итак. Ты хочешь, чтобы я продлила твою командировку, правильно я поняла? Есть что-то серьезное?
– Мы собираемся допросить человека, работающего на реставрационистов. Их тайного агента.
– И кто этот агент?
– Это… уборщица.
Винья хохочет:
– Кто-кто?
– Уборщица! В университете! Где, хочу тебе напомнить, работал Панъюй. Также хочу напомнить, что большинство оперативных работников и вообще сотрудников на задании – люди самых скромных профессий.
– Хм, – прищуривается Винья. – Ты права. Кстати, тогда уж спрошу: есть еще что-нибудь по убийству Панъюя?
Так-так-так. Шара пытается сохранить бесстрастное выражение лица, завернуться в мантию холода:
– Нет, пока нет. Но мы работаем, у нас есть пара ниточек.
– Как интересно.
Алый, как гранат, язычок Виньи, облизывает передние резцы. Тетушка улыбается.
– Потому что мне известно, что ты всего пару дней назад запрашивала информацию по одному банку. И ничего мне об этом не сказала.
У Шары кровь леденеет в жилах: она что, следит за всеми запросами, которые поступают от имени племянницы?
Она лихорадочно подыскивает оправдание:
– Я… да, я делала такой запрос. Досье на Вотрова собирала.
– Правда? – усмехается Винья. – В Мирграде Вотрову принадлежит несколько банков. Причем крупных банков, не то что мелочь, которой ты заинтересовалась. Кстати, этим мелким банчком Вотров владеет через густую сеть посредников. Так мне любопытно: почему тебе нужен именно этот банк?
– По причинам, которые я только что изложила. Если ему было что скрывать, он прятал это там.
Винья медленно кивает:
– Но расследование подобного характера требует полной финансовой проверки. Ты ее не начинала.
– Замоталась, – быстро отвечает Шара. – Столько трупов – немудрено и забыть было.
Винья и Шара долго смотрят друг на друга через оконные стекла, и лица их совершенно бесстрастны.
– Значит, это никак не связано с тем фактом, – тихо произносит Винья, – что этот банк – ближайший к Мирградскому университету. И с тем, что там предоставляют клиентам ячейки для хранения ценностей?
Так. Значит, ей все известно.
– Ячейки? – невинно переспрашивает Шара.
Ее слова прямо-таки сочатся удивлением: а это-то тут при чем, дражайшая тетя?
– Да. Кстати, ты сама обожаешь устраивать тайники в таких банках. Видимо, тебе нравятся финансисты. Они ориентированы на процесс больше, чем на результат. Прямо как ты.
– Тетушка, но зачем мне бы понадобился тайник в Мирграде? Я здесь всего ничего…
– Это точно.
Глаза Виньи странным образом обращаются вовнутрь, и Шара с ужасом чувствует, что ее видят насквозь. И тут же понимает: вот так Винья добивалась нужных результатов на всех этих бесчисленных заседаниях комитетов и во время разбора полетов.
– Но ты же наверняка научила Ефрема, как устраивать тайники.
Оставалось надеяться, что по лбу не течет пот.
– Тетушка Винья, я не пойму, к чему вы клоните…
– Шара. Милая моя девочка, – медленно произносит Винья. – Ты же ничего от меня не скрываешь, правда?
Шара бледно улыбается:
– Я? Скрываю? Мне до вас далеко, тетушка.
– Я – твой руководитель. Ограничивать доступ людей к определенным видам информации – одна из моих должностных обязанностей. И я скажу тебе, чем для меня все это пахнет… Сдается мне, детка, что ты обнаружила, что у Панъюя был тайник. Но ты еще не добралась до его содержимого. И не хочешь докладывать об этом, пока не увидишь, что там лежит. Так или иначе, милая, напомню, – цедит Винья таким ледяным тоном, что Шара ощущает каждую ее фразу как оплеуху, – Панъюй был моим агентом. Это моя
