– Только прекрати так пыхтеть!
Как только серый утренний свет начал пробиваться в окошки хижины, он поднялся и тихо подошел к шторке. Постоял и медленно, как будто боялся обжечься, коснулся легкой ткани, сдвигая ее в сторону. Ведьма крепко спала. Иван осторожно присел рядом, он отчетливо видел, как дрожат ее длинные ресницы. Иха улыбалась во сне. Инквизитор очень аккуратно подвинулся поближе и пропустил между пальцами прядь волос. Ведьма резко открыла глаза и шарахнулась в сторону.
Иван тоже отпрянул.
– Ты что делаешь? – почему-то шепотом спросила Иха.
– Ну… я подумал…
– О чем ты подумал? – В глазах ее появилось очень странное выражение.
– Ну…
– Говори! – Голос прозвучал требовательно-громко.
– Ведьмы же… – Иван сделал выразительную паузу, – это…
– Да?.. – На лице отразилось искреннее любопытство.
– Это же сосуд… – неуверенно продолжил мужчина.
Иха с жалостью посмотрела на него.
– Сильно же ты приложился… Тебе сейчас кажется, что я сосуд. Никогда не сталкивалась с такими последствиями колдовства. – Она помахала ладошкой перед его глазами.
Иван перехватил ее руку и взял в свою.
– Нет. – Инквизитор скривился, а потом сказал хорошо поставленным лекторским голосом, каким обычно разговаривал с учащимися в Высшей школе Инквизиции: – Хорошо известный факт, что ведьма – это сосуд порока и разврата, и вот… я… – Ему не давала покоя мысль, что все пошло не так.
Ведьма отбросила одеяло:
– И ты, значит, пришел за… – Она выразительно посмотрела на него, на секунду Ивану показалось, что ее глаза поменяли цвет и стали красными.
– Я подумал… – попытался он оправдаться, но ведьма поднялась.
– Ах, подумал… – угрожающе повторила она.
Он ощутил, что воздух стал каким-то плотным, понял, что ведьма в ярости, прикинул свои шансы и бросился бежать. Ведьма не шелохнулась. А потом звонко рассмеялась, обхватив себя за плечи.
– Разврат, порок, – повторяла она. – С кем, интересно? Ох, инквизитор, ну и ну!
Иха встала, потянулась, пригладила волосы и принялась рыться в сундуке, оттуда она извлекла маленькое зеркальце. Какое-то время ведьма придирчиво изучала свое лицо. Иха была настроена критично. Она с сожалением отмечала, что кожа у нее зеленая, волосы такие густые, что никакого сладу с ними нет, а глаза… Кому вообще могут понравиться желтые глаза, как у кошки какой-то… Единственная черта, которая заслужила сдержанное одобрение, – нос. Сказать по правде, своим носом она втайне гордилась. Как говорили другие ее знакомые ведьмы, нос был у нее породистым.
Иха тяжело вздохнула, тщательно протерла стол, бросила на него горсть муки и принялась мять и терзать тесто. Иногда она сдувала с лица выбившуюся из косы прядь и поглядывала в окошко.
– Нет, а бедра! – громко сказала она, при этом особенно сильно надавливая на тесто, бросила получившийся колобок об стол и оглядела себя, покачав головой.
– Дома ли страшная зеленая ведьма? – раздался скрипучий голос.
Иха осмотрела хижину, схватила инквизиторскую куртку и швырнула ее под лежанку.
– А! Кто пожаловал в гости – сама повелительница лесной поляны, – в тон ей ответила ведьма.
На крылечко поднялась согнутая почти пополам старушка. Она с трудом подняла большую, тяжелую голову, которая крепилась на очень тонкой шее, чтобы посмотреть на Иху, обвела хижину подозрительным взглядом черных глаз и принюхалась.
– Затеяла хлеб испечь? – поинтересовалась она. – Никак у тебя открылся дар прорицания? – Она выразительно кивнула на две кружки, которые стояли на столе.
– Да это я так… – неопределенно ответила зеленая ведьма. – Садись, ты так долго шла ко мне.
С необычным проворством гостья запрыгнула на лавку.
– Как жизнь, какие новости? Вчера была хорошая ночь для колдовства.
– Да, – коротко ответила Иха, – хорошая… – «Если бы один хитрый инквизитор ее не испортил», – про себя добавила она.
– Я вот вчера такое заклинание попробовала…
Иха вернулась к тесту и рассеянно кивала головой, она не хотела, чтобы Иван вернулся и повстречался с Олли, которая слыла среди лесных ведьм очень зловредной, а еще она славилась непредсказуемостью. Совершенно непонятно, как она воспримет появление инквизитора, может и наградить каким-нибудь проклятием. С другой стороны, Иха понимала, что у старой ведьмы было черное чувство юмора и она могла воспринять идею инквизитора-раба благосклонно.
– Ты меня совсем не слушаешь… – раздраженно заметила Олли.
– Извини. Слушай, Олли, хотела спросить… – Иха задумчиво потерла лоб, не замечая, что ее руки испачканы в муке.
