– Вот что я вам скажу, – заговорил он, наблюдая, как Сандерсон ворошит в камине угли и потоки искр взлетают вверх. – Вы же помните, что я ночевал здесь сегодня совсем один?
– Если не считать прислугу, – отозвался Виш.
– Которая спит в другом крыле, – продолжил Клейтон. – Значит, так. – Он затянулся сигарой, будто все еще колебался, стоит ли рассказывать. А затем очень тихо произнес: – Я застал врасплох привидение!
– Привидение, вы сказали? – спросил Сандерсон. – Где же оно?
А Эванс, который избрал Клейтона предметом обожания и только что вернулся из Америки, где провел без малого месяц, воскликнул:
– Вы поймали призрака, Клейтон? Это невероятно! Расскажите нам все сию же минуту!
Клейтон согласился, лишь попросил его прикрыть дверь и виновато взглянул на меня.
– Конечно, нас подслушивать никто не собирается, но я не хочу, чтобы наша превосходная прислуга огорчалась из-за слухов о том, что здесь водятся призраки. В доме и так слишком темно, и стены сплошь из дуба – не стоит относиться к таким вещам легкомысленно. И знаете, я не думаю, что призрак разгуливает здесь постоянно. Скорее всего, он больше никогда не появится.
– Вы имеете в виду, что не попытались его удержать? – спросил Сандерсон.
– Я не настолько жесток.
Сандерсон объявил, что весьма удивлен этим обстоятельством, и мы рассмеялись, но Клейтон, казалось, обиделся.
– Знаю, – сказал он, улыбнувшись уголками губ. – Но это в самом деле был настоящий призрак, и я уверен в этом так же, как и в том, что здесь с вами беседую. Я не шучу. Я абсолютно серьезен.
Сандерсон глубоко затянулся, покосившись на Клейтона, и выпустил в его сторону струйку дыма, которая говорила больше всяких слов. Клейтон предпочел не заметить выпада.
– Ничего более странного со мной никогда не происходило. Знаете, до сих пор я не верил в призраков и тому подобное. А теперь я загнал одного в угол, и вот он предстал прямо передо мной.
Он задумался еще глубже, достал вторую сигару и начал обрезать ее чудной маленькой гильотинкой.
– Вы с ним говорили? – спросил Виш.
– Да, примерно около часа.
– Такой разговорчивый оказался? – спросил я, присоединившись к хору скептиков.
– Несчастный попал в трудное положение, – сказал Клейтон с легким неодобрением, все еще трудясь над сигарой.
– Неужели плакал навзрыд? – спросил кто-то.
Клейтон тяжело и очень правдоподобно вздохнул.
– Боже милосердный! – сказал он. – Еще как! Бедолага, иначе не скажешь!
– Где вы его прищучили? – спросил Эванс со своим неповторимым американским акцентом.
– Никогда не подозревал, – сказал Клейтон, не замечая вопроса, – что призрак может быть таким несчастным, – и снова заставил нас ждать, нашаривая в кармане спички и прикуривая. – Я застал его врасплох, – наконец выдавил он.
Ни один из нас не торопил его.
– Черты характера остаются неизменными, даже если тела больше не существует. Мы часто забываем об этом. Призраки людей решительных, с сильной волей, также обладают силой воли и решительностью. Призраки, по большей части, понимаете ли, поглощены одним-единственным стремлением – точь-в-точь как любой маньяк, обладающий телом, – и упрямы как ослы, раз уж возвращаются в наш мир снова и снова. Но только не этот бедняга. – Внезапно Клейтон поднял глаза, быстро окинув взглядом комнату. – Ничего плохого в виду не имею, но это чистая правда. Парень показался мне слабаком с самого начала.
Он подчеркнул сказанное, взмахнув сигарой.
– Мы встретились вон в том длинном коридоре. Он стоял спиной ко мне, я увидал его первым и сразу опознал в нем призрака. Прозрачный и белесый: я видел сквозь него, как светится окно в торце коридора. И сразу показался мне слабаком – не только с виду, но по всей повадке. Он выглядел так, будто ни малейшего понятия не имеет, что собирается делать дальше. Одной рукой хватался за стену, а другой прикрывал рот – вот так!
– И каков же он был с виду? – спросил Сандерсон.
– Очень худой. Шея, знаете, как бывает у некоторых юнцов, с двумя ложбинками сзади, вот здесь и здесь. Маленькая голова, волосы редкие – и лопоухий вдобавок. Плечи сгорбленные и куда yже бедер. Отложной воротничок, куртка из самых дешевых, чересчур широкие брюки, обтрепавшиеся снизу. Вот такой он и был. Я как можно тише поднялся по лестнице. У меня даже огарка с собой не было (вы знаете, что свечи оставляют на столике между этажами, и лампу тоже), а на ногах – комнатные туфли, и я сразу увидел его, едва дошел до верха. Застыл как вкопанный и принялся его разглядывать. Ни чуточки не испугался. В таких случаях, мне кажется, и не бываешь настолько напуган или взволнован, как обычно представляется. Скорее я был удивлен и заинтересован. И подумал: «Боже мой! Привидение! А я-то не верил в них последние двадцать пять лет своей жизни».
– Гм… – вставил Виш.
