Глава 4
Дела мирные, торговые…
Краткое замечание дядьки Мирона о давнем сослуживце заставило меня задуматься. Наличие сенсоров-интуитов совершенно меняет мою картину мира. Я довольно давно и без особых сожалений расстался с идеей свободного оперирования Эфиром и был уверен, что таких специалистов здесь нет. А ведь мог бы и подумать! Уж если у меня без проблем получается управлять Ветром, должны быть и другие «умельцы» со схожими способностями. Да на того же Святослава Георгиевича посмотреть! Ну не может человек ТАК чувствовать машину. А ведь он виртуоз в этом деле, и воздушные потоки, кажется, определяет без всякого вендиректа. Да он «Резвого» ведет так, словно малейшее движение воздуха ощущает! Слепец. Какой же я слепец! Пусть здесь нет стихийных бойцов, как
Так, прекращаю самоуничижение и выбрасываю из головы бесполезные мечтания, мне еще нужно найти запись рунного круга диагноста… Хех, а дядька Мирон ушлый. Как он о рунных татуировках догадался. И ведь могу поспорить, специально он ничего не вынюхивал, просто сопоставил несколько моментов. Мою демонстрацию рун в Меллинге, недавнее шоу с электроразрядом во время «алмазного» эксперимента… и, наверное, ту давнюю встречу с двоюродным родственником Горских, Валерьяном, которого я угостил разрядом в кафе на Софийской. М-да… Ну и ладно. Еще не хватало мне от своих таиться!
Утром, проводив собиравшуюся в контору Хельгу и решившего прокатиться с ней «за компанию» опекуна, нашедшего себе какое-то дело в городе, я вернулся в комнату и сразу сел за расчет рунескриптов для татуировки, благо перед отъездом сестрица соизволила выполнить мою маленькую просьбу и прошла диагностику. Правда, объяснять, зачем мне понадобилось держать ее четверть часа в рунном круге по стойке «смирно», я не стал. Успеется. Да она и не настаивала на объяснениях, отвлекшись на пикировку с отцом, за что я ему весьма благодарен. И не только за спор. Тот факт, что он решил составить компанию Хельге в поездке, а значит, позаботится об ее безопасности, сильно повлиял на мое состояние, так что изрядно поднадоевшее за последние несколько дней чувство тревоги отступило, а следовательно, и не отвлекало меня от работы с составлением рунескриптов.
У меня не было желания повторять весь тот гигантский массив рун, что был использован в моей татуировке, но и делать немодифицируемые рунескрипты, которые нельзя было бы скомпоновать с возможным «продолжением», я не хотел. А потому, несмотря на довольно простую схему, мне пришлось изрядно поломать голову над будущими татуировками для Хельги. И тот факт, что они будут обладать исключительно внешним направлением воздействия, в отличие от большинства рунескриптов на моем теле, только прибавил мне хлопот. Но, как бы то ни было, благодаря подарку Боргезе к двум часам дня работа была завершена, и, пообедав, я отправился в училище. Неделя! Осталась всего неделя – и моему наказанию конец.
– Эй, Завидич! Слезай, разговор есть! – Возглас стоящего в нескольких метрах от меня курсанта отвлек от разбора распределительной коробки, подвешенной под потолком коридора, очевидно, в целях уберечь артефакт от шаловливых ручек учащихся.
Аккуратно сняв крышку, я положил ее на верхнюю ступень стремянки и не торопясь спустился к позвавшему меня курсанту, нетерпеливо переминающемуся с ноги на ногу.
– Внимательно слушаю, – кивнул я ему.
Длинный, словно жердь, рыжий курсант хмыкнул.
– Гревский просил передать, что будет ждать тебя в половине восьмого в восемнадцатой аудитории, – протараторил парень и, развернувшись, быстро удалился.
Хм… И ради этого я обязательно должен был спускаться? Странный человек. Как будто нельзя было сказать так. Но новость хорошая. Да и скорость, с которой глава нашего отделения клуба отреагировал на мою просьбу, не может не радовать.
Закончив работу на благо училища и попрощавшись с отпустившим меня заведующим, я переоделся и, выудив из жилетного кармана часы, щелкнул крышкой недорогого серебряного корпуса. Однако до встречи еще целых сорок минут. Не ожидал. Думал, Ремизов отпустит позже. Интересно, какая муха его сегодня укусила?
Восемнадцатая аудитория, оказавшаяся маленьким и довольно захламленным кабинетом, встретила меня тишиной и пустотой. Оглядевшись по сторонам, я нашел свободное кресло у окна и недолго думая уселся. Собственно, их и было-то здесь всего два. В смысле, свободных. Еще на трех лежали кучи каких-то бумаг. И такие же кипы возвышались на единственном, но огромном столе, стоящем посреди комнаты, а немногое свободное от них место было застелено картами. Вообще, несмотря на бардак, было заметно, что кабинетом постоянно пользуются, а то, что представляется для редких гостей этого места беспорядком, ничуть не мешает хозяевам кабинета.
– Кирилл, вы уже здесь, – констатировал Гревский, входя в комнату. – Прошу прощения за опоздание.
– Ну, что вы, Нил, вы ничуть не опоздали. – Поднявшись с кресла, я пожал руку подошедшему главе клуба. – Просто сегодня Никита Данилович с чего-то расщедрился и отпустил меня с отработки несколько раньше обычного. Ну а поскольку мне без разницы, где скучать, я решил дождаться встречи здесь.
– Понятно, – кивнул Гревский, усаживаясь в кресло напротив. – Вы меня удивили. Господин Ремизов известен своей пунктуальностью… Впрочем… да, как же я мог забыть! Сегодня же двадцать второе число.
– Какой-то необычный день? – без особого интереса спросил я.
– Не для всех, но для нашего заведующего – точно, – усмехнулся Нил. – Сегодня должен вернуться из первого рейса его сын. Он служит стажером у артинженеров на
