Сперва замедлив шаг, Младина остановилась, прислонившись к березе, закрыла лицо руками – она боялась идти дальше, не понимая, где люди, где нелюди.
«Волка» тем временем догнали и отняли у него добычу; удачливый охотник сам получил шкуру и готовился тоже попытать счастья в похищении «овечки».
Чья-то прохладная невесомая рука обняла Младину сзади. Отняв ладони от лица, она резко обернулась. Белое, как березовая кора, личико с тонкими острыми чертами улыбнулось из зелени листвы и тут же спряталось, но она успела заметить шальное веселье, горящее в черных, как метки на стволе, глазах.
А посмотрев в другую сторону, увидела перед собой уже знакомое зрелище. Четыре девы в белых рубашках без поясов и вышивки, с сизым огоньком в глазах и черными пятнами крови на груди; три – стройные и прекрасные пугающей мертвой красотой, одна – кривобокая, скрюченная.
– Вон он. – Старшая из мертвых межевых берез показала прозрачной рукой вперед, на гомонящую толпу. – Вон наш убийца.
Младина повернулась и проследила за ее рукой. Русалка указывала на парня, державшего на плече волчью шкуру; он обернулся, и Младина увидела смеющееся лицо Травеня.
После рощи вышли к реке, и тут началось главное веселье.
– Русалка! – заорали парни, словно только сейчас увидели Веснояру в ее зеленом уборе. – Гони ее прочь, гони!
И с гиканьем, свистом и криком кинулись на девичью стаю. Девушки завизжали, столпились вокруг «березки» и стали хлестать парней ветками, пытаясь отогнать. Во все стороны летели ошметки травы и цветов, венки, листья, ветки, парни норовили вытянуть какую-нибудь девку из толпы, чтобы разорвать строй «русалок» и пробраться к Веснояре; девушки оборонялись, пуская в ход все возможные средства. Но парни напирали, тесня их к воде по пологому берегу. Стоял вопль, визг, азартный крик, хохот столпившихся зрителей – старших и детей, пришедших посмотреть на один из главных обрядов нынешнего дня.
Вот уже под ногами заскрипел мокрый песок, кто-то ступил в воду. Девок загнали в реку по колено, одна оступилась, запутавшись в мокром подоле и потяжелевшей поневе; Кудрявка упала, вереща, будто тонет, девичий строй рассыпался, Травень первым ринулся в прорыв, за ним с дружным ревом остальные. Окружив Веснояру, парни подхватили ее на руки и поволокли глубже в воду; кто-то на ходу рвал с нее зеленое платье, она вопила так, что супротивники чуть не оглохли, била по воде руками и ногами, стараясь ослепить их потоком брызг. Травеню и Данемилу, несущим ее, вода доставала уже до груди; тут они остановились и сбросили девушку в волны. Веснавка, не чуя под ногами дна, заорала не шутя; обрывки листвы и травяных плетенок от ее наряда плыли вниз по течению. Парни хохотали – проводили-таки русалку!
И вдруг Веснавка, не переставая вопить, скрылась под водой и больше не показывалась.
Раньше всех беду почуяла Младина. Отличаясь небольшим ростом, она не могла зайти в реку так далеко, как высокие парни, и стояла там, где вода достигала ей до пояса. На поверхности все было гладко, но она мгновенно ощутила близость чего-то очень нехорошего – словно резким, болезненным холодом повело по ногам. Быстро обернувшись, она вонзила взгляд в воду…
…Как земная кора становилась прозрачной под ее взором, открывая черную бездну, так сейчас расступилась вода. Силясь получше разглядеть происходящее, она сделала какое-то усилие, непонятное ей самой, и шагнула за грань Нави. Теперь сероватая полупрозрачная бездна простиралась вокруг нее, насколько видно глазу. Однако Младина смотрела только в одну сторону: там, где отвратительного вида существо, не то человек, не то зверь, покрытый взъерошенной темно-бурой шкурой, держал Веснояру, перекинув через плечо. Девушка, едва прикрытая обрывками зеленого «платья», висела неподвижно. Младина ясно видела, как маленький огонек духа парит над ним, постепенно отдаляясь.
«Куда?» – яростно крикнула Младина и рванулась к ним. Ни малейшего страха она не ощущала, а только гнев. Но как-то странно она двигалась: в ее распоряжении оказалось не привычное человеческое тело, а нечто другое… Она совершила длинный прыжок, пользуясь четырьмя лапами, и мощные челюсти, полные острых зубов, уже готовы были вцепиться в противника.
Паморок заметил ее. На его диком лице, заросшем спутанной бородой до самых глаз, отразился животный ужас. Бросив добычу, он метнулся прочь, но Младина еще одним прыжком догнала его, вспрыгнула на загривок, опрокинула лицом вниз, надавив мощными лапами, и вцепилась в шею. Он был не в силах причинить ей вреда, вызывал лишь гадливость. Хрустнули позвонки, она рванула, отрывая голову мертвого оборотня от тела, и, будто блоху, выхватила из него сизый огонек – дух навяка.
Паморок застыл мертвой грудой, похожей на кучу земли.
Но одолеть врага было мало – требовалось вернуть жизнь Веснояры. Тело лежало, где Паморок его уронил, и не шевелилось. А дух-огонек поднимался все выше, туда, где серая бездна постепенно переходила в прозрачную голубизну. Со всех лап Младина кинулась вдогонку. Она бежала как могла быстро, чувствуя, что не успевает – желтый огонек летел вверх еще быстрее, уносимый невидимой силой, а она становилась все тяжелее и, напрягая все силы, не могла его догнать.
«Помогите!» – приказала она, заметив, что вокруг нее парят легкие белые тени.
Оживив поля и луга, вилы возносились в небесный мир, чтобы жить там до новой весны. Обряд «изгнания русалки» затевают ради проводов уходящих, и в этот раз Веснояра сама чуть не ушла вместе с теми, кого собралась лишь проводить.
Полет огонька замедлился. Вот он замер, потом медленными, плавными скачками двинулся назад, вниз. Передавая его друг другу, белые вилы, уже утратившие человеческий облик, спустили его к Младине и передали прямо в пасть.
Осторожно держа его зубами, словно умная собака живого цыпленка, Младина метнулась обратно вниз – и теперь ей было легче, внешняя сила несла ее, будто на санях с горы. Подлетев к телу Веснояры, она осторожно вдула огонек той в ноздри. Ресницы девушки затрепетали, послышался вздох…
«Мы хотели забрать ее», – сказал кто-то рядом.
Младина обернулась: возле нее колыхались четыре серые тени, три ровные, одна искривленная – духи мертвых межевых берез.
