слышала вокруг себя сильный, почти оглушительный шум: вой ветра, свист ветвей, чей-то обрывочный визг…
Впервые решившись приоткрыть глаза, она тут же зажмурилась снова: что-то летело и мелькало мимо нее со страшной скоростью. Чуть позже она осмелилась на это еще раз, но все равно не поняла, где находится. Было похоже, что они мчатся через неровное, кочковатое поле или лядину, заросшую кустами. Но стоило немного вглядеться – и Младина заподозрила, что это не поле, не снег под копытами ее бешеного скакуна, а круговерть метели, из которой торчат вершины самых высоких деревьев! И тогда она снова опустила веки, чтобы страх не мешал собираться с силами.
Открыть глаза мешал даже не столько страх, сколько снег. Мела метель, ее непрерывные струйки секли лицо, грозили сорвать платок, и Младина пригибалась, прячась за шеей коня. Она старалась не думать, на какой высоте находится и куда мог занести ее навий скакун. Вверху, внизу, по сторонам – везде мелькали размытые пятна всех оттенков грязно-белого, серого, бурого. Однажды проглянуло огромное желтое пятно, и Младина обрадовалась – ночное светило все-таки находилось наверху. Но тут же луна пропала, коня и всадницу вновь окутала тьма.
Они летели через сплошную снежную мглу, настолько густую, что навий скакун с трудом проламывался сквозь нее. Копыта его на бегу не производили никакого стука, и Младина была уверена, что они скачут через зимнюю тучу. И точно – прямо над головой вдруг ударил гром, сверкнула молния, окрасив летящий снег в лиловый цвет. Конь тут же устремился вниз, будто провалился. Надо думать, забрался слишком высоко, слишком близко подошел к спящему Перуну. А Младина, хоть и неслась к земле, ощутила всплеск отчаяния, словно удалялась от силы, способной ей помочь.
Вдруг конь сбился с бега, заплясал, забил копытами на одном месте. Младина крепче вцепилась в узду, лихорадочно огляделась и невольно вскрикнула: коня окружили волки. Пара серых, два или три белых – они кусали коня за задние ноги, а самый крупный, черный, оказался впереди и припал к земле, готовясь прыгнуть. Младина оледенела от ужаса – от этих не спастись!
Но вдруг узнала справа свою подругу – белую волчицу. Та не могла желать ей зла. Волчица прыгнула, толкнула коня мордой и лапами в бок, тот попятился, теряя равновесие и пытаясь отбиться от нескольких неприятелей сразу. Они гнали его куда-то, и Младина почувствовала, что они снижаются. Вой метели стал потише, и теперь она ясно различала голоса волков – то подвывая, то щелкая зубами, они теснили коня куда-то по облачной тропе. Он прыгал с тучи на тучу, все ниже и ниже – Младина понимала это по тому, что метель стихала, ветер унимался, даже становилось светлее. Зашуршали ветки, еловая лапа холодно и жестко мазнула ее по лицу, и она снова пригнулась. А конь вдруг рухнул всей тяжестью куда-то вниз, будто пытался, как птичка, скакать по ветвям, но те не выдержали веса.
Эти же ветки смягчили удар, и Младина рухнула с конской спины в свежевыпавший снег. Но узды не выпустила – едва не вывихнула руку, но по-прежнему сжимала ее в онемевшей ладони.
Какое-то время она лежала, пытаясь прийти в себя. Рядом кто-то был: чьи-то проворные лапы раскапывали снег вокруг нее, чей-то нос толкал в плечо, чьи-то зубы осторожно тянули за подол кожуха. А едва она собралась с силами приподнять голову, чей-то горячий мягкий язык прошелся по ее лицу, стирая снег.
Младина приподнялась сначала на локтях, потом села. Белая волчица вновь лизнула ее лицо, и Младина утерлась чудом уцелевшей варежкой второй руки. Перехватила узду и попыталась разжать кулак. Получилось плохо, и тогда волчица стала лизать ее закоченевшие пальцы. Наконец кисть закололо – ожила. Волчица бросила взгляд на Младину и что-то проворчала. И Младине явилась мысль, что узду можно вообще отпустить, пленник никуда не денется. Хотя досадно было бы потерять его после того, что пришлось вынести.
Конь лежал, зарывшись в снег и разбросав ноги, как лошади никогда не лежат. Проморгавшись, Младина невольно вскрикнула хриплым и слабым голосом – это был не конь, даже не волк. Лицом вниз перед ней лежал человек. А на голове его виднелась узда.
Потрясенная этим зрелищем, она разжала пальцы и подняла глаза, словно надеялась, что волчица ей все объяснит. И увидела, что вокруг них, не считая ее белой подруги, кольцом расположились еще целых семь волков – даже больше, чем она сумела разглядеть во время бешеного бега через зимние облака.
И одновременно с этим поняла, что перед ней не очень-то волки… Точнее, совершенно иные существа, принявшие облик волков. Они различались так же, как люди в глазах других людей: каждый имел свою внешность, возраст, нрав, опыт… И то, что одни были серые, другие белые, а самый крупный – черный как ночь, имело наименьшее значение. Они смотрели на нее умными желтыми глазами, казалось, вот-вот заговорят. И она, без сомнения, узнала серую волчицу – это была та женщина, средних лет, с веретеном, которая вручила ей нитяную узду. А поглядев на другую волчицу, белую, Младина ясно вспомнила красивую женщину, которая провожала ее часть пути к Угляне и посадила на спину тура. Не вспомнила даже, а просто узнала.
Остальных она видела впервые, но никакой угрозы для себя в них тоже не ощущала. Они явились сюда помочь ей и уже помогли.
Она вновь посмотрела на лежащего. Тот наконец пошевелился, но слабо. С усилием поднял непокрытую голову – в черные с проседью волосы набился снег. Сделав еще усилие, он повернулся на бок, почти рухнул на спину, тяжело дыша открытым ртом.
Младина кое-как встала на ноги и осторожно обошла его, чтобы лучше рассмотреть. Пробрала дрожь: настолько чужим, даже чуждым показалось это лицо. Мужчина лет сорока, смуглый, с черной бородой, густыми черными бровями. Да человек ли это? Чертами лица, довольно правильными и резкими, он совершенно не походил на привычных ей жителей округи.
– Откуда ж ты такой взялся? – невольно сказала она вслух.
– Угренский княжич Хвалислав Вершинович это, – ответил ей тонкий, запыхавшийся, слабый голосок. – Из хвалисов он по матери, вот и уродился такой. Его в детстве Галчонком звали.
Младина вздрогнула, отшатнулась и огляделась. С ней заговорил не кто-то из волков.
– Здесь я, – заискивающе добавил голосок, и Младина осознала, что он исходит из открытого рта лежащего.
