И тут все замолчали, как нарочно. И мудрые слова Хакена прозвучали с должной ясностью и четкостью.
И Гьера их услыхала. Остановилась, оглянулась. А пираты оборвали болтовню, на них таращатся.
Под общими взорами Хакен приосанился, повеселел. Вот он каков! Одернул сестру Свена Двужильного, на место поставил!
Гьера подошла, глянула в лицо «поморнику». В глазах насмешка, в голосе сочувствие:
– Ох, бедняга! Тебе тяжко ходить на резню без мужского хозяйства? Ну, поговори с капитаном – может, на камбуз тебя отправит…
Пираты заржали.
Хакен не пришел в ярость. Наоборот, пуще развеселился:
– У меня-то в штанах все имеется, что от отца досталось. Померяемся, а? Сперва я с тебя штаны спущу, а потом попробуй ты с меня.
Гьера не испугалась. Расцвела в улыбке:
– Тебя женщины уже били? Или я первой буду?
Слова «я первой буду» произнесла с глубоким придыханием, словно приглашая к любовной игре. А затем резко выбросила кулак, целясь ему в нос.
Хакен ждал удара. Со смехом он отклонил назад голову и плечи – кулак девицы не дотянулся до лица.
И тут же оказалось, что он, как мальчишка, купился на обманный финт. Гьера ударила его ногой в пах – сильно, жестоко.
Хакен взвыл, согнулся вдвое, ухватился за ушибленное место.
– А ведь он не врал, – сообщила Гьера хохочущим пиратам. – Что-то у него в штанах и впрямь имеется.
Повернулась и пошла прочь, не обернувшись даже на скулящего недоумка. Гьера не боялась, что побитый «поморник», справившись с болью, догонит ее и нападет сзади. У пиратов были жесткие правила драки меж своими, бить в спину запрещалось.
«Молокосос, – подумала она равнодушно. – Тюлень-белек!»
И тут же выбросила недотепу из головы, вернулась мыслями к разговору с братом.
«Развлекайся!» – сказал Свен.
Нет, для Гьеры новая затея не была развлечением. Но вздумай она рассказать брату всю правду, пиратскому адмиралу это бы очень не понравилось.
Шараха (вернее, того, кто называл себя Шарахом) Гьера нашла в кладовой, где хранились свернутые запасные паруса. Ушел от расспросов, от приятельской болтовни. Спал, не обращая внимания на прогорклый запах, царящий в кладовой: парусина была пропитана смесью на китовом жире, чтобы не гнила от влаги.
Сон у мага был чутким. Легко скрипнула дверь – и он тут же приподнялся на локте, по-совиному заморгал глазами на свет.
– Гьера?.. Ну… это… песьи ласты, вот уж не ждал…
– Не старайся, – холодно бросила девушка. – Лисе волком не прикинуться. Свен разгадал твою хитрость. Нет на «Облачной ведьме» никакого Тираса Козла.
Незнакомец на стал объясняться, что-то доказывать. Только дурацкая добродушная улыбка исчезла с губ. Молча, напряженно слушал он девушку.
А та прислонилась к дверному косяку, скрестила руки на груди:
– Нет, на кой ты сам заявился, своего человека не послал? Свен магов любит, как рыбаки – акул! Он бы тебе нож в спину загнал, если б я не помешала!
– Я хотел завести деловые связи напрямую, без посредников. – Прежний хриплый голос звучал теперь ровно, свободно и спокойно. – Для этого я всегда стараюсь сам взглянуть на нужного мне человека и составить о нем суждение. К тому же я ни разу не надевал личину виктийца. Должен признать, первая попытка оказалась неудачной… Почему же ты не дала брату убить меня?
– Меня заинтересовал твой заказ. Так как тебя теперь называть?
– Как раньше называла, так и теперь зови. Зачем нам путаница с лишними именами?.. Заинтересовал заказ, да? Отлично! Хорошие деньги, не так ли?
– Хорошие. Но я и без того не нищенка. Я… мне стало любопытно.
Мужчина сел ровнее, спустил ноги с кипы парусов.
– А! Любопытно! Замечательное слово! Уважаю людей, в душе которых горит огонь любознательности. Так тебя интересуют не только нападения на корабли? Отлично, Гьера! За тобой и твоим братом стоит серьезная сила, которую вы используете лишь в малой степени. Я мог бы научить тебя вершить судьбы стран, разбираться в хитросплетениях явных и тайных замыслов королей…
Гьера вспыхнула, ответила раздраженно:
– Заткнись! Учил меня уже один… вершитель судеб. Тоже красно говорил про всякие интриги. Я поверила, пошла его курсом… а он дал себя убить. Один удар – и нет вершителя!
Маг вздохнул. Может, он и недостаточно знал виктийцев, но ему было известно: в их языке выражение «идти одним курсом» имело второе значение – «жить одной семьей».
– Сочувствую твоему горю, Гьера…
– Горю?! Ха! Стану я горевать из-за дохлой медузы! Дал себя убить – ну, выходит, того и стоил.
Маг коротко, жестко бросил короткий взгляд в лицо девушки.
«Боится показать слабость, прячет горе под маской равнодушия?.. Нет. Похоже, что думает, то и говорит…»
Чародей был прав.
