как наполнить, Андрей придирчиво осмотрел его на просвет.
Трехэтажный особняк спешно приводили в порядок всеми доступными средствами. В гостиную ворвалась с пылесосом наперевес перепуганная прислуга.
– Позже, – бросил ей Андрей.
Горничная, которая и так плохо понимала, что происходит, вросла в пол и захлопала глазами. Старков залпом допил содержимое, поставил стакан на сервировочный столик, заваленный объедками, и вытолкал ее взашей вместе с пылесосом.
– Я сказал – не сейчас!
В дверь сунулся еще один хмурый охранник и мгновенно сделался предупредительным, как носильщик дорогой гостиницы, ожидавший щедрых чаевых.
– Андрей! А я думаю, кто тут? Я ж всех по домам отправил. Думал, забыл кого…
– Стоять, – приказал ему Старков и снял с шеи амулет с острыми пиками, торчащими из железной спирали. – Это повесь на ворота с внутренней стороны, – он вложил амулет в руку ведьмака, – и больше к нему не прикасайся. Все, кто выйдет из дома после того, как ты его пристроишь, смогут зайти обратно, остальные – нет. С сегодняшнего дня никаких гостей без моего согласия.
– К нему еще репетитор ходит речь учить… Спе… сце…
– Сценическую.
– Ну да. Она не из наших, ее тоже согласовывать?
– Всех, я сказал! – рявкнул Старков. – Да, и вот еще что: водитель Малявина – он Иной?
– Не, он таксист бывший.
Старков швырнул туповатому ведьмаку ключи от своего «лексуса».
– Пойдешь с амулетом к воротам – заодно подгони машину. Я сам Алексея отвезу, мы опаздываем.
– А водителю чего сказать? Выходной?
– Это у меня сегодня выходной. – Андрей бросил мрачный взгляд на пустой стакан, который стоял на сервировочном столике. – А водителю скажешь, чтобы в конце рабочего дня забрал это дарование со съемочной площадки и отвез прямиком сюда. Ты – сопровождающий. Все понял?
– Да, я все сделаю.
– И проследи, чтобы пропуск на машину на «Мосфильме» был. Чтоб больше ни одного прокола, ни одной забытой мелочи, иначе я вас всех в приемную Завулона отправлю. Реалити-шоу будет – куда там киношникам! Не придуманные эмоции в кадре… Коньяк в этом доме еще есть?
– Да, наверное, остался… А! Ой. Сейчас организуем. Гуля! Гу-уля… – разнеслось по первому этажу вслед за грохотом шагов – ведьмак, перегруженный поручениями, стремительно скатился с лестницы.
Ни к восьми сорока пяти, ни к девяти часам утра они не успели, несмотря на все ухищрения. Город, кажется, стоял еще с вечера. Неласковая весна сводила на нет все усилия дорожных служб. На Москву сыпался с небес колючий снег, общественный транспорт застревал на остановках, скользя колесами по наледи, машины еле ползли в многокилометровых пробках. Синоптики радиостанций из кожи вон лезли, чтобы объяснить природную аномалию, дружно ссылались на историю метеонаблюдений и при этом отчаянно противоречили друг другу. Лишь одна тенденция этой весной прослеживалась довольно отчетливо – теория глобального потепления стремительно теряла популярность у продрогших москвичей и гостей столицы.
Охранник «Мосфильма», по случаю непогоды закутанный в плащ-палатку, механическим движением махнул рукой и тупо проводил глазами тонированный черный «лексус», который свернул с Мосфильмовской улицы к подпрыгнувшему вверх шлагбауму.
На территории киностудии Андрею Старкову раньше бывать не приходилось. Оставив позади въезд и крытый переход между корпусами, он притормозил на центральной аллее перед красным шестиугольником с надписью «Stop». Синий информационный щит слева ветвился бесчисленными указателями. Чуть впереди угрожающе сверкал плоскостями крыльев какой-то игрушечный краснозвездный самолетик, стоящий прямо на газоне. Мало того что он в принципе не мог сверкать, выкрашенный защитной краской в зеленый цвет, так еще и небо было сплошь затянуто.
Андрей сощурил глаза, вгляделся в Сумрак. На первом слое мерцал Светом изящный фантом с размахом крыльев, как у планера. Хищный, клювастый, почти живой, он парил над серой землей, точно в невесомости. Еще мгновение, и он нальется Силой, тяжелым блеском реального металла, полыхнет кроваво-рубиновыми звездами и с виража влупит тарахтящей очередью прямо в многослойное лобовое стекло японского «лексуса».
– Ч-черт!
Андрей зажмурился, отпрянул, уперся в спинку сиденья, едва не выпустив руль, несколько раз моргнул и открыл глаза. Сумеречный мир остался за черным пологом. На газоне, исхлестанный ледяным дождем, сиротливо мерз тупоносый самолетик. С застопоренного винта свисали мутные сосульки.
Сзади подошла машина, вслед за «лексусом» въехавшая на территорию, и остановилась, красноречиво светя фарами в зеркала заднего вида.
– Какой павильон?! – резко спросил Андрей через плечо.
– Шестой. Направо, здесь направо! – подсказал Малявин с заднего сиденья.
– Что это за самолет впереди, не знаешь? – недовольно проворчал Андрей, сворачивая к указанному зданию.
– Знаю, конечно… Истребитель Ла-5.
– Для чего его сюда притащили? Здесь что, музей военной техники есть?
