армий Тхантифакса самолично, чем испорчу с тобой отношения, отметив, какая же ты фря – пошла на войну, нацепив бриллианты!
Они еще попикировались – впрочем, добродушно, – и, когда стоявшее перед Софией вино сменилось кружкой теплого бханга, та сделала большущий глоток и тотчас воспарила. Обычно бханг позволял убежать от всего, но теперь он запер Софию в ее собственном сердце; занудливый смех ранипутрийцев и Гын Джу отошел на второй план, будучи потеснен самоедством. Почему София и Лейб не растворились среди людей, где друзья могли прикрыть спину, а вместо этого убежали в горы, где притворились совершенно другими людьми?
Им пришлось самим поверить в свою ложь, как поверили те, для кого она предназначалась. Мужчина вернулся в мирное селение своего детства и привел чужеземную невесту. Они работали на скромных полях соседей, ухаживали за их скотом, заготавливали коренья для перегонки. Вдвоем стали старостами – прежняя староста, умирая, настояла, чтобы они приняли ее обязанности. Дальше – песни, мелкие повседневные заботы и ежегодные паломничества к зеленым подножиям гор. Они принесли себя в жертву империи, вместо того чтобы жить той жизнью, для которой были рождены, – жизнью, окрашенной не зеленым, а красным. Кровью, текущей в лучах алого рассвета, и разливаемым в вечерних пирушках вином…
Возможно, в каком-нибудь аду есть стол вроде этого, где она воссоединится с мужем и всеми прочими, принявшими насильственную смерть по ее вине. Возможно, она когда-нибудь наполнит кубок Лейба свернувшейся кровью и они будут вкушать пепел среди могил. На том свете возможно многое, судя по знающему взгляду Мордолиза, который лежит рядом в ее тени. Он стал толще, чем был утром, шерсть залоснилась, а зубы побелели, сделавшись как кольцо из слоновой кости в носу у Сингх.
Во дворе звучали песни, и похвальбы, и шутки, и даже занялся танец. Веселье продолжалось, пока рассвет не перебрался через дворцовую стену. Но София не пела, и не хвалилась, и больше не смеялась в ту ночь. Она общалась только с сытым демоном, лежавшим у ее ноги, молча глядя ему в темные глаза, пока не уронила голову на стол.
Они пересекли сумрачные пустыни и проехали вдоль ярких рек, через прохладные леса и жаркие холмы, где трава с красными кончиками трепетала, как море пылающего шелка. Однажды заметили развалины башни на вершине белой скалы посреди черных джунглей; по настоятельному интересу Мордолиза, побуждавшего исследовать ее, София решила, что это место наверняка населено демонами, но вовсе не собиралась подходить ближе, чтобы проверить свою догадку. Они проезжали по скрипучим мостам, построенным, когда империя была молода, и по дорогам в горах, прорубленным самими богами, если верить Сингх… или сильными ветрами, если верить ее детям. Дочь кавалерессы Удбала и сын Шрирам поехали с ними, каждый с сотней всадников, и их переход от окончания Ранипутрийских доминионов до Тела Звезды был настолько легок, насколько София вообще могла припомнить подобное. Разгоняя заставы недоукомплектованного приграничного гарнизона империи у Азгарота, она осмелилась понадеяться, что все и дальше пойдет так же легко: с гиканьем и уханьем и беспорядочной гонкой мимо отвесивших челюсть юных дураков, к победе!
Как будто жизнь бывает настолько проста. Через полдня они выяснили, почему пограничная застава охранялась так слабо: посреди дороги стоял лагерем имперский полк, недавно сколоченный из войск гарнизона. Судя по громадному облаку пыли, которое последовало за ними, когда они пересекли подножия гор и направились вверх, через северный перевал Блодтерст, у полка имелась и солидная кавалерия. Никакой азгаротийский жеребец не мог сравниться с тхантифаксскими кобылами, но, даже не рискуя немедленно вступить в бой, София сжала челюсти и сощурилась: Багряная империя уже к чему-то готовилась, и нетрудно было догадаться к чему. К появлению Кобальтового отряда, конечно, как будто какая-то армия имела право на это название без предводительства Софии, – эта принцесса Чи Хён отличалась, демон ее побери, известной наглостью и мужеством, если Сингх хотя бы отчасти правильно изложила план девчонки.
Деревня Блодтерст раскинулась на берегах зеркально-невозмутимого озера в трех днях конного пути по коварным тропам западных Кутумбан. Это было место паломничества для адептов и Вороненой Цепи, и Угракара, и каждое лето население городка увеличивалось с нескольких сотен человек до тысяч. Ступы выстроились на западных берегах, перевернутые деревянные кресты – на восточных. Ранипутрийская кавалерия прибыла к ночи, и конникам устроили прием, как героям, поскольку блодтерстцы, будучи разумными людьми, привечали все проходящие армии вне зависимости от знамен.
– Девочка, иди-ка сюда, – сказала Сингх, маня Софию к алтарной стене в общем зале гостиницы, принадлежавшей местной старосте, когда они устроились в своих комнатках на ночь. – Тут есть кое-что, чего не увидишь в доминионах.
Гостиница была так же проста, как все прочее в Блодтерсте; ее аккуратно сложенные каменные стены не украшены ни окнами, ни даже гобеленами. Но начало зимы на целый сезон отстояло от времени любого мало-мальски значительного цепного паломничества, и хозяйка не завесила свой алтарь – несколько простых деревянных полок, заставленных идолами. У угракарийцев имелось почти столько же богов и демонов, сколько у кремнеземских племен – легендарных предков.
Сингх сосредоточенно рассматривала одну из маленьких статуэток. Женская фигурка на верхней полке соседствовала со свирепым боевым угракарским псом и медведеобразным парнем, имя которого вертелось у Софии на языке, но не вспоминалось. В отличие от прочих, эта статуэтка была явно человеческой формы, без всяких лишних конечностей или животных черт. Честно говоря, с молотом и мечом она выглядела почти как…
– Да быть не может! – прошептала София, и в ее груди растеклось забавное чувство, когда она взяла фигурку. Та была изготовлена из твердого дерева, вереска, или она никогда не резала трубок, а волосы… волосы выкрашены в голубой, как у яйца малиновки, цвет. – Ты меня разыгрываешь. Это же…
– Холодный Кобальт, – пояснила староста, ставя чайный поднос на стол и хлопоча над ним. – Пожалуйста, поставьте ее обратно со всем уважением. Королева гневается, когда ее трогают.
– О, это да, – согласилась Сингх, воздевая ладони и отступая, чтобы в дальнейшем свалить всю вину на Софию. – Лучше будь осторожнее, подруга, иначе заработаешь проклятие за непочтительное обращение с Кобальтовой Королевой.
– Я в это не верю. – София еще раз осмотрела статуэтку, чтобы запомнить, после чего вернула ее на место. – Извините, я не хотела проявить неуважение к вашему алтарю.
