– Меня-то это не беспокоит, – сказала староста, убирая пару выбившихся седых волосков под головной шарф. – А вот королева может рассердиться, особенно на иноземцев.
– Правда? – спросила София с облегчением от того, что Мордолиз послушался ее приказа и остался в комнате. Она бы не пережила его присутствия. И присутствия Гын Джу, кстати, тоже – хорошо, что он отсыпается после дневного перехода. – Вы не… молитесь ей, часом?
– Молюсь? – Женщина издала лающий смешок, потирая узловатые запястья и глядя на статуэтку. – Она не слушает. Но согласитесь: тем больше причин с ней не ссориться.
– Она… – София постаралась не улыбнуться. – Вы… Она что, богиня вашей деревни, вашего народа?
– Вот еще! – фыркнула староста, вероятно почувствовав себя чуть свободнее, после того как они выпили чанга на общем обеде. – Конечно нет! Просто женщина, как все мы. Только дурак будет ей поклоняться… и только полный дурак назовет ее демоном, как это делают имперцы. Они говорят: София вернулась и Кобальтовый отряд так же велик, как прежде, но я не верю, что это он. Не может такого быть. Есть одна истина в этом мире: мертвые остаются мертвыми, хвала милости богов и слабости демонов.
– Что ж, я скажу, что она… – Но что бы Сингх ни собиралась сообщить, суровый взгляд Софии это пресек.
– Я ее знала, – печально призналась старая женщина, и София ощутила укол совести, потому что не имела ни малейшего понятия, кто это такая, а та сказала: – То есть я не общалась с нею, как мы сейчас. Но я, совсем еще девочка, была рядом. Кобальтовые шли мимо, быстро-быстро, но не настолько, чтобы мать успела меня удержать. Я убежала с ними. Ах, какое это было приключение!
Совсем девочка? София выругала себя за то, что сочла женщину старой, – наверняка та была на несколько лет младше ее самой. Сингх смотрела в упор, взглядом побуждая открыться, но хрен ей. София спросила:
– Как вы думаете, сколько народу погибло в той авантюре? Я слышала, тысячи умерли от голода и холода, не считая тех, кто погиб в бою.
– Тысячи? – переспросила староста, усаживаясь на скамью перед низким столиком и наливая себе чая с ячьим маслом. Она подтолкнула железный чайник в сторону все еще стоявших гостий. – Больше похоже на десятки тысяч. Может, половина наших. Я не знаю. Люди, которых я знала с колыбели, падали вокруг меня повсюду. Мне повезло потерять всего пару пальцев на ногах. Нам, слишком слабым для сражений с имперцами, поручили заниматься фуражом. Знаете, что это такое? Грабить фермы, которые не отдадут всего, что у них есть. Штурмовать села, не сильно отличающиеся от моего, в надежде, что местные жители не объединятся и мы сумеем утащить достаточно, чтобы прокормиться. Нам приходилось так же тяжко, как всякому солдату, честно скажу, да еще мы и дрались-то камнями и палками! Даже ее Негодяи не были так свирепы, как мы, фермерские дочки, деревенские сынки, все пьяные от мечты…
– Вот уж приключение, – молвила София, со стоном опускаясь на скамью напротив. Ее задница и ляжки ничуть не скучали по седлу, даже если затосковало все остальное.
– О, самое что ни на есть! – возразила женщина, дуя на чай. – Я повстречала свою жену в Долгом Походе, подружилась с людьми, которые до сих пор из года в год совершают сюда паломничество. Может, Кобальт и была демоном, как утверждают имперцы, и это была жестокая затея, тут спорить не о чем. Но она сражалась за нас: за меня, за вас и даже за большинство имперцев, хотя многие были слишком слепы, чтобы это увидеть. Она хотела переделать мир, освободить бедных…
– Ерунда, – перебила София, вложив в это слово столько яда, что удивилась сама. – Она была убийцей и трусихой, такой же, как любой король или королева до нее – и после.
– Вы ошибаетесь, – возразила староста. – Она была убийцей, верно, но искренне хотела перемен – слышали бы вы, как она говорила с нами, вы бы поверили, что ею двигало нечто большее, чем жажда власти или богатства. И она бы многое изменила, если бы не самотанские убийцы. Все было бы по-другому.
– Я заметила, что у вас на стене нет портрета королевы Индсорит, – ухмыльнулась Сингх, садясь рядом с Софией и наливая себе чашку густого чая.
– Не сравнивайте, – сказала староста, словно урезонивая капризных детишек. – Королева Индсорит живет в моем сердце, а ее статуэтка находится над изголовьем постели. Менее… честолюбивая, чем королева София? Да, да, да. Но ее солдаты всегда хорошо себя ведут, когда проезжают через деревню, и именно она создала озеро Блодтерст как священное место, а не эти… священники Вороненой Цепи. Дела не так хороши, как были бы, останься София в живых, но не настолько плохи, как могли быть.
– Думаю, мне лучше лечь, – сказала София, поднимаясь со скамьи. – Такое чувство, что я уже вижу сны. Спасибо за гостеприимство, сударыня, и за то, что поделились вашими историями.
– Выезжаем, конечно же, рано, – сказала Сингх. – Я постучу, когда будет пора.
– Пусть ваше время с демонами пройдет быстро, – напутствовала женщина, и София скованно направилась в свою комнату.
Оглянувшись в темном коридоре на освещенный чайной свечой проем, за которым остались Сингх со старостой, она протяжно и уныло вздохнула. Они уедут до восхода, но если имперская кавалерия все еще их преследует, то прибудет в эту деревню раньше, чем взойдет следующая луна. Когда это случится, будут ли солдаты столь деликатны, как описывала женщина, или накажут беспомощное население за пособничество нарушителям границ? Истребят ли их всех в назидание другим, как поступили с жителями Курска? Обрекла ли она на гибель еще одну деревню, всего лишь заглянув в нее? И сколько еще деревень она встретит по пути в Диадему? Сколько еще бедных дураков, поверивших в ее миф, умрут с идиотской ухмылкой на лице или примут еще худшую смерть, веря, что обрекли себя не ради амбиций эгоистки, убежденной, что только ей ведомо, чего заслуживает мир?
В темном коридоре Мордолиз носом открыл дверь и обнюхал ее руку. Она втолкнула его обратно в комнату и заперлась.
Они увидели самозваный Кобальтовый отряд через неделю после своего ухода из Блодтерста, когда взошли на один из бесчисленных перевалов Кутумбанского хребта. До
