Как в прошлый раз, он посадил меня к себе на спину, и я заметила, что ему стоит немалых усилий обращаться со мной бережно. Я обхватила ногами его талию и обеими руками вцепилась ему в шею так, словно хотела задушить.
– Не забудь закрыть глаза, – строго предупредил он.
Я поспешно наклонила голову, прижалась щекой к его лопатке, сунула нос к себе под мышку и крепко зажмурилась.
Мне не удалось определить, в какой момент мы сдвинулись с места. Я чувствовала, как его тело скользит подо мной, но движение было таким плавным, словно он неспешно шагал по тротуару. Меня подмывало посмотреть одним глазком, убедиться, что он и вправду несется по лесу, как прежде, но я удержалась. Открывать глаза, рискуя заработать жуткое головокружение, не стоило. Я прислушалась к его ровному дыханию, тем и ограничилась.
Когда именно мы остановились, я тоже не поняла, пока он не поднял руку и не погладил меня по голове.
– Уже все, Белла.
Осмелившись открыть глаза, я обнаружила, что мы и вправду стоим на месте. Кое-как разжав руки и ноги, мертвой хваткой вцепившиеся в Эдварда, я соскользнула вниз и плюхнулась задом на сырую землю.
– Ох! – вырвалось у меня от удара.
Он уставился на меня во все глаза, не зная, то ли злиться на меня, то ли смеяться. Мой ошалевший вид стал для него последней каплей, и он разразился хохотом.
Я вскочила и, не обращая на него внимания, принялась счищать с плаща грязь и ветки папоротника. От этого он снова покатился со смеху. Разозлившись, я широкими шагами направилась в лес.
Он поймал меня за талию.
– Ты куда, Белла?
– Смотреть бейсбол. Ты, похоже, передумал играть, но остальные наверняка и без тебя справятся.
– Не в ту сторону.
Не глядя на него, я развернулась и зашагала в противоположном направлении. Он снова остановил меня.
– Не злись, я просто не удержался. Видела бы ты свое лицо! – и он снова прыснул.
– Значит, только тебе можно злиться? – спросила я, поднимая брови.
– Я на тебя не злился.
– «Белла, ты сведешь меня в могилу», – с кислым видом напомнила я.
– Это всего лишь констатация факта.
Я снова попыталась отвернуться, но он не дал мне.
– Ты злился, – упорствовала я.
– Да.
– Но ты же только что сказал…
– …что злился я не на тебя. Как ты не видишь, Белла? – Он вдруг заговорил с жаром, забыв о том, как недавно поддразнивал меня. – Неужели не понимаешь?
– Что не вижу? – спросила я, озадаченная не только его словами, но и внезапной сменой настроений.
– Я не могу на тебя сердиться – как можно? Ты такая отважная, доверчивая… пылкая…
– Так в чем же дело? – я перешла на шепот, вспоминая, как он, бывая не в духе, сторонился меня, что я всегда истолковывала как совершенно объяснимое раздражение, вызванное моей слабостью, медлительностью, неуправляемыми человеческими реакциями…
Он осторожно обхватил ладонями мое лицо.
– Я злюсь на себя, – тихо произнес он. – За то, что я, похоже, не в состоянии не подвергать тебя опасности. Само мое существование означает для тебя риск. Порой я себя ненавижу. Я должен был проявить силу, должен был суметь…
Я приложила ладонь к его губам.
– Нет.
Он отвел мою руку от губ и приложил ее к своей щеке.
– Я люблю тебя, – сказал он. – Это не оправдывает мои поступки, но все-таки это правда.
Так он впервые признался мне в любви. Да еще в стольких словах. Может, он и не осознавал этого, зато я поняла.
– А теперь, пожалуйста, постарайся хорошо себя вести, – продолжил он, наклонился и тихо коснулся губами моих губ.
Я стояла совершенно неподвижно. Потом вздохнула.
– Ты помнишь, что обещал шефу Свону привезти меня домой пораньше? Так что лучше пойдем.
– Да, мэм.
Грустно улыбаясь, он отпустил меня и взял за руку. Мы прошли несколько шагов по высоким мокрым папоротникам, обошли ствол гигантской тсуги и очутились на краю огромного поля в окружении вершин гор Олимпик. Размерами поле вдвое превосходило любой бейсбольный стадион.
Я увидела, что остальные уже собрались. Ближе всего к нам, может, в сотне шагов, Эсме, Эмметт и Розали сидели на голых камнях. Поодаль, на расстоянии метров
