– По-моему, этот парень влюблен в тебя, – приглушенно и укоризненно заявила она.
– Мне тоже так кажется, – согласилась я.
– А ты как к нему относишься? – в мамином голосе слышалось плохо скрытое любопытство.
Я вздохнула и отвернулась. Как бы я ни любила маму, такие темы с ней лучше не обсуждать.
– Я от него без ума.
Наверное, так полагается говорить о своем первом парне.
– Знаешь, он кажется очень славным. Господи, а уж красавец, каких мало! Но ты же совсем ребенок, Белла… – Голос звучал неуверенно: насколько мне помнилось, последнюю попытку по-родительски настоять на своем она предприняла, когда мне было восемь лет. Я узнала собственный благоразумный и твердый тон, которого придерживалась, обсуждая с ней мужчин.
– Понимаю, мама. Но ты не беспокойся, это же просто школьный роман, – успокоила я.
– Верно, – с готовностью согласилась она, потом вздохнула и бросила виноватый взгляд через плечо на большие круглые часы, висящие на стене.
– Тебе пора?
Она прикусила губу.
– Скоро должен позвонить Фил… я же не знала, что ты очнешься…
– Все в порядке, мама, – я постаралась скрыть облегчение, чтобы не ранить ее чувства. – Одна я не останусь.
– Я скоро вернусь. Знаешь, я ведь спала прямо здесь, – гордясь собой, объявила она.
– Ну зачем ты, мама! Надо было спать дома, я бы даже не заметила. – Из-за обезболивающих мне даже сейчас не удавалось сосредоточиться, несмотря на то, что я проспала несколько дней.
– Просто я перенервничала, – стеснительно призналась мама. – Неподалеку от нас произошло преступление, вот я и побоялась оставаться дома одна.
– Преступление? – встревожилась я.
– Кто-то сначала вломился в ту балетную студию неподалеку от нас, а потом устроил поджог – она сгорела дотла! А перед студией бросили угнанную машину. Помнишь, ты когда-то ходила в ту студию, дорогая?
– Помню, – я вздрогнула и поморщилась от боли.
– Детка, если хочешь, я останусь с тобой.
– Нет, мама, все хорошо. Со мной побудет Эдвард.
Мне показалось, что именно по этой причине маме не хочется уходить.
– К вечеру вернусь, – с этим обещанием, в котором слышалось и предостережение, мама бросила взгляд на Эдварда.
– Я люблю тебя, мама.
– Я тоже тебя люблю, Белла. Постарайся впредь быть осторожнее, дорогая, я не хочу тебя потерять.
Эдвард не открывал глаз, но по его лицу скользнула широкая ухмылка.
В палату влетела сестра, чтобы проверить мои трубки и провода. Мама поцеловала меня в лоб, осторожно похлопала по забинтованной руке и ушла.
Сестра изучала бумажную распечатку показаний кардиомонитора.
– Тебя что-то беспокоит, детка? Пульс резко повышался.
– Все хорошо, – заверила я.
– Сейчас скажу старшей медсестре, что ты в сознании. Она подойдет через минуту.
Как только за ней закрылась дверь, Эдвард пересел ко мне.
– Ты угнал машину? – я вскинула брови.
Он улыбнулся, и не думая раскаиваться.
– Хорошая была машина, быстрая.
– Ну, как сон?
– Интересный, – он прищурился.
– То есть?
Он отвел глаза, прежде чем ответить.
– Удивительно. Я думал, Флорида и твоя мама… в общем, мне казалось, что именно об этом ты мечтаешь.
Я непонимающе смотрела на него.
– Но во Флориде тебе придется целыми днями сидеть взаперти. Ты сможешь выходить только по ночам, как настоящий вампир.
Он чуть было не улыбнулся, потом нахмурился
– Я останусь в Форксе, Белла. Или в другом таком же месте, – объяснил он. – Там, где я больше не причиню тебе вреда.
До меня дошло не сразу. Я продолжала недоуменно смотреть на него, а слова одно за другим укладывались в моей голове в страшную мозаику. На участившийся пульс я не
