– Что вы… не охотитесь на людей. Сказала, что твоя семья считается неопасной, потому что вы охотитесь только на животных.
– Она правда сказала, что мы неопасные? – скептицизм Эдит был очевиден.
– Ну, не совсем так. Она сказала, что вы якобы неопасны. Но квилеты из осторожности не хотят, чтобы вы появлялись на их земле.
Ее взгляд был по-прежнему направлен вперед, но я не знал, следит она за дорогой или нет.
– Значит, она права? Насчет охоты на людей? – я старался, чтобы мой голос звучал ровно.
– Квилеты памятливы, – шепотом произнесла она.
Я принял ее ответ как утвердительный.
– Но не стоит терять бдительность, – предостерегла она. – Квилеты правильно делают, что сторонятся нас. Потому что мы и в самом деле опасны.
– Ничего не понимаю.
– Мы… стараемся сдерживать себя, – медленно, с трудом объяснила она. – Обычно это нам удается. Но порой и мы… совершаем ошибки. Как я, например, когда осталась с тобой наедине.
– По-твоему, это ошибка? – я различил в своем голосе обиду, но не знал, заметит ли ее и Эдит.
– И очень опасная, – пробормотала она.
Мы оба умолкли. Я смотрел, как лучи фар повторяют очертания поворотов шоссе. Они двигались слишком быстро, как в компьютерной игре. Я сознавал, что время ускользает так же стремительно, как черная лента шоссе из-под колес, и страшно боялся, что больше мне не представится шанса поговорить с Эдит так, как сейчас – открыто, со всей откровенностью. Ее слова звучали как… прощальные. Мои пальцы сжались на ее руке. Больше я не желал терять ни одной минуты.
– Рассказывай.
Все равно, что она скажет, лишь бы слушать ее.
Она метнула в меня взгляд, удивленная тем, как изменился мой голос.
– Что еще ты хочешь узнать?
– Почему вы охотитесь на животных, а не на людей, – подсказал я первое, что пришло в голову. Мой голос стал сиплым. Я сморгнул слезы.
Она ответила еле слышно:
– Не хочу быть чудовищем.
– Одних животных ведь недостаточно?
Она помолчала.
– Ну, это примерно то же самое, как если бы ты питался одним только тофу и соевым молоком. Мы называем себя вегетарианцами – шутка, понятная только в нашем кругу. Такая пища не до конца утоляет голод – точнее, жажду. Однако она придает нам сил и помогает сдерживаться. Почти всегда, – в голосе послышались зловещие нотки. – Порой бывает особенно трудно.
– Сейчас тебе трудно? – спросил я.
Она вздохнула.
– Да.
– Но сейчас ты не голодна, – уверенно объявил я – утверждая, а не спрашивая.
– С чего ты взял?
– Определил по твоим глазам. На этот счет у меня есть одна гипотеза. По-моему, цвет связан с твоим настроением, а люди обычно злятся, когда голодны, так?
Она засмеялась.
– А ты наблюдательнее, чем я думала.
Вслушиваясь в ее смех, я старался получше запомнить его.
– Значит, это все-таки ты остановила тогда фургон.
Она пожала плечами.
– Да.
– Сколько же в тебе силы?
Она скосила на меня глаза.
– Достаточно.
– А ты смогла бы поднять вес в две тонны?
Мой вопрос прозвучал так заинтересованно, что она немного смутилась.
– Если понадобится. Но я не собираюсь ставить рекорды. Это по части Элинор, в ней силен дух соперничества. Я знаю, что мне никогда не стать такой сильной, как она.
– А насколько она сильная?
– Иногда мне кажется, что она способна поднять гору. Но в ее присутствии я об этом даже не заикаюсь – вдруг загорится и попробует. – Она рассмеялась, и этот смех был спокойным и ласковым.
