– Так я и знал: ты надо мной смеешься.
– Честное слово, нет. Ты знал, что волосы у тебя точь-в-точь такого же оттенка, как тиковый мозаичный потолок в монастыре, где я однажды жила? Кажется, теперь эта страна называется Камбоджа.
– Нет, я не знал, – я непроизвольно зевнул.
Она рассмеялась.
– Ты удовлетворился моим ответом?
– Эм… да.
– Тогда спи.
– Даже не знаю, смогу ли я.
– Мне уйти?
– Нет! – в полный голос ответил я.
Она засмеялась и снова начала напевать все ту же незнакомую колыбельную: ангельский голос, тихо звучащий над моим ухом.
Неожиданно ощутив сильную усталость, измученный после долгого дня душевных потрясений, я погрузился в крепкий сон в холодных объятиях Эдит.
15. Каллены
Меня разбудил тусклый свет еще одного хмурого дня. Заспанный и ничего не понимающий, я прикрыл глаза ладонью. Какой-то полузабытый сон прорывался в мое сознание. Я замычал и перекатился на бок, надеясь снова уснуть. И вдруг отчетливо, разом вспомнил вчерашний день.
– Ох! – я сел так резко, что у меня закружилась голова.
– Твои волосы не желают подчиняться закону гравитации, – послышался насмешливый голос из кресла-качалки в углу. – Похоже, это и есть твоя суперспособность.
Я машинально поднял руки, чтобы пригладить вихры.
Забравшись с ногами в кресло, Эдит смотрела на меня, и на ее идеальном лице играла идеальная улыбка.
– Ты не ушла!
Или я еще не проснулся.
– Конечно. Ты же сам этого хотел.
Я кивнул.
Она улыбнулась шире.
– И я тоже.
Я встал с постели, пошатываясь и не зная точно, куда направляюсь, – мне просто надо было оказаться поближе к ней. Она ждала меня и ничуть не удивилась, когда я опустился перед ней на колени. Протянув руку, я приложил ладонь к ее щеке. Она прильнула к ней и закрыла глаза.
– Чарли! – спохватился я. Мы оба говорили в полный голос.
– Он уехал час назад, с целой кучей какого-то снаряжения.
Значит, на весь день. Мы с Эдит остались одни в пустом доме, и нам никуда не надо уходить. Сколько времени впереди! Я чувствовал себя старым скупердяем, ликующим над горами золотых монет, только вместо монет моим сокровищем были секунды.
Лишь теперь я вдруг заметил, что Эдит переоделась: вместо майки на тонких лямках на ней был свитер цвета персика.
– Ты уходила?
Она открыла глаза и улыбнулась, накрыв ладонью мою руку, прижатую к ее щеке.
– Не могу же я два дня подряд появляться в одной и той же одежде – что подумают соседи? В любом случае я уходила только на несколько минут, а ты к тому времени спал так крепко, что я ничего не пропустила.
Я застонал.
– И что я наболтал во сне?
Ее глаза раскрылись шире, лицо стало почти беспомощным.
– Ты сказал, что любишь меня, – прошептала она.
– Это ты уже знала.
– Знать и услышать – не одно и то же.
Я посмотрел ей в глаза и сказал:
– Я люблю тебя.
Она наклонилась и осторожно коснулась лбом моего лба.
– Теперь ты – моя жизнь.
Мы сидели неподвижно, пока мой желудок не напомнил о себе урчанием. Эдит выпрямилась и рассмеялась.
– Человеческие достоинства слишком сильно переоценены, – пожаловался я.
