Она наклонилась к мне, легко поцеловала в щеку, быстро отстранилась и вздохнула.
– В дождь ты пахнешь еще приятнее.
– Это хорошо или плохо?
Она нахмурилась.
– И то, и другое, как всегда.
Я не понимал, как она находит дорогу сквозь ливень, похожий на жидкую серую штору вокруг джипа, но каким-то чудом она не пропустила поворот с шоссе на проселочную дорогу, больше напоминавшую горную тропу. Разговор прекратился сам собой: сиденье подо мной скакало, как отбойный молоток. Но Эдит, похоже, нравилась такая езда: всю дорогу она широко улыбалась.
А потом тропа внезапно кончилась, с трех сторон от джипа зеленой стеной высился лес. Дождь сменился изморосью и утихал с каждой секундой, в тучах появились просветы.
– Извини, Бо, дальше придется идти пешком.
– Знаешь, что? Я просто подожду здесь.
– И куда подевалась твоя храбрость? Сегодня утром ты держался молодцом.
– Я еще слишком хорошо помню прошлый раз.
Неужели это было только вчера?
Она молнией обежала машину, распахнула дверцу с моей стороны и принялась выпутывать меня из ремней.
– Я сам, а ты иди пока, – запротестовал я. Но она закончила расстегивать пряжки быстрее, чем я договорил.
Я застыл на сиденье, глядя на нее.
– Ты мне не доверяешь? – спросила она обиженно – или притворяясь обиженной.
– Не в этом дело. Вероятность связи между доверием и тем, что меня укачивает, равна нулю.
Она смотрела на меня, а я чувствовал себя полным идиотом, сидя в джипе и вспоминая тошнотворное катание на «американских горках».
– Помнишь, что я говорила о разуме, который выше материи? – спросила она.
– Помню…
– Тебе стоило бы задуматься о чем-нибудь другом.
– О чем, например?
Внезапно она очутилась в джипе рядом со мной, одним коленом упираясь в сиденье рядом с моей ногой и положив руки мне на плечи. Ее лицо оказалось на расстоянии всего нескольких сантиметров от моего лица. Мне вновь угрожал легкий сердечный приступ.
– Не забывай дышать, – велела Эдит.
– Но как?
Она улыбнулась, потом снова посерьезнела.
– Когда мы побежим – да, побежим, это не обсуждается, – я хочу, чтобы ты сосредоточился вот на чем…
Медленно придвинувшись ближе, она повернула лицо вбок, приложила щеку к моей щеке и коснулась губами моего уха. Одна ее рука соскользнула с моего плеча на талию.
– Просто вспоминай нас… вот так…
Она мягко прихватила губами мочку уха, провела ими по скуле и вниз, к шее.
– Дыши, Бо, – шепотом попросила она.
Я судорожно, со всхлипом, набрал полные легкие воздуха.
Она поцеловала меня в нижний край щеки, затем очертила поцелуями скулу.
– Все еще беспокоишься?
– А?
Она хмыкнула, взяла мое лицо в ладони, легко поцеловала в один закрытый глаз, потом в другой.
– Эдит… – выдохнул я.
А потом ее губы коснулись моих губ, но уже не так нежно и опасливо, как прежде. Они были настойчивыми, холодными и неподатливыми, и несмотря на все предостережения, я от растерянности не мог призвать на помощь здравый смысл. Я не сумел запретить своим рукам шевелиться, и они обхватили ее талию, пытаясь притянуть ее ближе. Мои губы двигались в такт с ее губами, с каждым вдохом я вбирал в себя вместе с воздухом ее запах.
– Проклятье, Бо!
И она вдруг исчезла, легко выскользнула из моих рук, и я, заморгав и рывком вернувшись к действительности, увидел ее на расстоянии десяти шагов от машины.
– Извини… – выговорил я.
Она смотрела настороженно, ее глаза были так широко раскрыты, что вокруг золотистой радужки со всех сторон виднелись белки. Я неуклюже вывалился из джипа и шагнул к
