Я приложил ладонь к ее губам.
– Не надо.
Она открыла глаза, взяла меня за руку и приложила ее к своей щеке.
– Я люблю тебя, – сказала она. – Это не оправдывает мои поступки, но все-таки это правда.
Так она впервые призналась мне в любви. Да еще в стольких словах. Как сказала она утром, услышать произнесенные слова – совсем другое дело.
– А я люблю тебя, – ответил я, когда отдышался. – И не хочу, чтобы ты становилась другой, не такой, как сейчас.
Она вздохнула.
– А теперь будь умницей, – попросила она и привстала на цыпочки.
Я стоял как каменный, пока она тихонько касалась губами моих губ.
Долгую минуту мы смотрели друг другу в глаза.
– Бейсбол? – спросила она.
– Бейсбол, – согласился я с большей уверенностью, чем на самом деле чувствовал.
Она взяла меня за руку и повела по высоким мокрым папоротникам. Мы обошли ствол гигантской тсуги и внезапно очутились на краю огромной вырубки на склоне горы. Размерами это поле вдвое превосходило любой бейсбольный стадион.
Все остальные уже были в сборе. Ближе всего к нам, может, в сотне шагов, Эрнест, Элинор и Ройал сидели на голых камнях. Поодаль, на расстоянии четырехсот метров, я заметил Джессамин и Арчи – они словно чем-то перебрасывались, но мяча я не разглядел. Карин, кажется, размечала базы, но почему-то слишком далеко одну от другой.
Завидев нас, трое сидящих на камнях встали. Эрнест направился к нам. Ройал зашагал прочь, в сторону Карин. Элинор посмотрела ему в спину и присоединилась к Эрнесту.
Я тоже смотрел вслед Ройалу и нервничал.
– Это тебя мы слышали, Эдит? – спросил Эрнест.
– Будто гиена подавилась, – уточнила Элинор.
Я нерешительно улыбнулся Эрнесту.
– Да, это была она.
– Бо ненароком рассмешил меня, – объяснила Эдит.
Арчи, забыв об игре, бросился к нам бегом, только его ноги почти не касались земли. В мгновение ока он очутился рядом и плавно затормозил возле нас.
– Пора! – объявил он.
Как по команде, от низкого рокота грома задрожал лес за нашими спинами, а потом на западе, ближе к городу, раздался гулкий раскат.
– Жуть, верно? – обратилась ко мне Элинор. А когда я обернулся к ней, удивленный таким дружеским обращением, она подмигнула.
– Идем! – Арчи схватил Элинор за руку, и они рванули в сторону гигантского бейсбольного поля. Арчи передвигался… скачками, почти как олень, но не так высоко. Элинор бежала так же быстро и почти так же грациозно, но выглядела совсем иначе. Словно не скакала, а мчалась в атаку.
– Ну что, поиграем? – спросила Эдит, поблескивая глазами.
Было невозможно не откликнуться на ее воодушевленный призыв.
– Вперед, команда!
Она рассмеялась, взлохматила мне волосы и бросилась за остальными. Бежала она агрессивнее остальных, скорее как гепард за газелью, бежала упруго и ошеломляюще красиво. Она быстро догнала и перегнала всех.
– Пойдем и мы? – негромким тенором спросил Эрнест, и только тут я заметил, что смотрю вслед Эдит, разинув рот. Я поскорее захлопнул его, вернул обычное выражение лица и кивнул. Эрнест держался не так близко, как это принято у людей, когда они идут вместе, а на расстоянии нескольких шагов, и я задумался, означает ли это, что он опасается напугать меня. Он легко подстроился к моему шагу, не выказывая нетерпения.
– А вы не играете с ними? – спросил я.
– Нет, я предпочитаю судить. Пусть играют честно.
– Жульничают?
– Еще как! Слышал бы ты, как они препираются! Нет, лучше тебе этого не слышать, а то подумаешь, что они выросли в волчьей стае.
– Вы говорите прямо как мой отец, – засмеялся я.
Он тоже засмеялся.
– Ну, я во многом отношусь к ним, как к своим детям. Я так и не сумел забыть… – он осекся и тяжело вздохнул. – Эдит говорила тебе, что я потерял дочь?
– Нет, – ошеломленно выговорил я, не сразу сообразив, о событиях какой жизни идет речь.
– Мое единственное дитя, мою Грейс. Она умерла, когда ей не было и двух лет. Я был убит горем, потому и сбросился со скалы, – спокойно закончил он.
– Эдит говорила, что вы упали…
– Она – сама деликатность, – Эрнест улыбнулся. – Эдит стала первой из моих новых детей. Моей второй дочерью. Я всегда относился к ней, как к дочери, хоть она и старше
