– Хорошо, как скажете, только куда хромоту денете?
– Постараюсь поменьше хромать. Болит вполне терпимо, а когда сижу, так и вовсе забываю.
Приехали быстро, не хотелось даже вылезать.
– Семен, спасибо, если не будет срочных вызовов, то машина нужна будет в пятнадцать часов.
– Как скажете, товарищ старший майор. Разрешите отбыть, надо заправиться.
– Давай, спасибо еще раз. Отдохни пока.
Мы вошли в подъезд и стали подниматься по лестнице. Навстречу нам уже неслись ураганом крики и писки.
У каждого на шее повисли наши маленькие сокровища. Следом показалась супруга Истомина, державшая за руку мою младшенькую. Прижав к себе одной рукой Танюшку, я подхватил второй Анечку и тоже прижал к себе.
– Папка, а у тебя теперь рука не болит? – спросила Танюшка. Из глаз у меня выступили слезы, и я поплыл.
Как же это хорошо вернуться, пусть пока и не насовсем. Дети, что может быть прекрасней? Целуя по очереди девчонок, я не знал что сказать.
– Нет, не болит, дочка, с вами у меня ничего не болит.
– А костыль зачем? Тебя опять фашисты ранили? Давай мы тебя пожалеем, – и девчонки прижались еще сильнее. А я никак не мог удержать слезы. Истомин позвал в квартиру, тут-то и начались чудеса.
– Александр Петрович, вы вроде в другой квартире жили? – удивился я, когда Истомин повел меня к другой двери.
– Там и живем, а это – твоя. Или есть возражения?
Я реально завис. Как моя, откуда?
– Товарищ…
– Сейчас как дам, – поднял руку Истомин, – твоим же костылем по голове.
– Александр Петрович, как это, за какие?
– Это у вас там, при демократах было за какие и за сколько! У нас – по заслугам. А они у тебя, будь здоров.
– Александр Петрович, я даже не мечтал, – я и вправду не мечтал. Были мысли, конечно, что не плохо бы в Питере после войны осесть, но только мысли.
– Вот и принимай гостей. Парни оклемаются, справим новоселье.
Когда сидели за обедом, я поинтересовался:
– А чья квартира-то?
– Я же сказал, ты чего, жираф, что ли? – припомнил мне мои же слова Петрович.
– Да я понял, что теперь – моя. До меня-то чья была?
– А-а. Жила тут семья, из заводских. В эвакуацию убыли, в Свердловск, да там и остались.
Квартира была роскошная. Три огромные комнаты, небольшая кухня. Длинный коридор, в котором хоть в футбол играй.
– Эх! Вернусь после войны, ремонт забахаю. В лучших традициях того…
– Серега, – зло посмотрел на меня Истомин. Я осекся. Заговорился под впечатлением.
– Пап, пойдем, мы тебе комнаты покажем, – позвала меня Танюша.
– Пойдемте, вы как тут, уже присмотрели себе гнездо?
– Да, нам понравилась вон та комната, – девочка повела меня за руку в дальнюю комнату.
Хороший вид из окна, правда, на север, темновато. Ну, ничего, я им тут такой ремонт заделаю, тут о таком еще не слышали. И мебели наделаю сам, фанера есть, обклеим шпоном и будет как в лучших домах…
Когда Петрович позвал меня собираться, я офигел, как быстро летит время. Только приехали, а уже три часа прошло.
– Куда сейчас? – спросил я, натягивая сапоги.
– Увидишь, – коротко ответил Истомин.
У подъезда ждал «хорьх», водила стоял в сторонке и смолил папиросу.
– Семен, помнишь, куда ехать? – обратился к нему Петрович.
– Так точно, товарищ старший майор.
– Поехали, залезай, давай, – это он уже мне. Я залез внутрь этого чуда на колесах, пристроил рядом третью ногу.
Когда выезжали из города и остановились на пропускном посту, я удивленно посмотрел на Истомина.
– Мы за город?
– Да, сейчас от поста отъедем, нужно вытащить кое-что из багажника. Семен, остановишь, где потише.
– Хорошо, товарищ старший майор.
Остановившись через пару километров, мы вылезли из машины и пошли к багажнику. Когда водила открыл его, я остолбенел.
– Ни хрена себе арсенал, – почесал я лоб, сдвинув фуражку на затылок.
