– Простите, – обращаюсь я к странному типу в халате. – Вы не подскажете, как пройти на кухню?
Он меня игнорирует, в упор не замечает.
– Спасибо, вы мне очень помогли, – ехидно говорю я.
Он еще больше морщит лоб, а потом медленно открывает рот. Вот еще, юморист выискался! Голос у него сиплый, какой-то пыльный, между словами – длинные паузы.
– Я… еще… в… доме?
Похоже, он обкурился до чертиков.
– Да уж явно не на Трафальгарской площади.
Медленно тянутся секунды. Он продолжает разговаривать со стеной. Ну ни фига себе!
– У… меня… имя… отня… ли…
Я пытаюсь его успокоить:
– Ничего страшного, утром все найдется.
Он смотрит в мою сторону, но не на меня, словно не понимает, откуда доносится мой голос.
– Даже… уме… реть… не… дают.
Нет, точно глюки.
– Мой вам совет на будущее – не курите всякой дряни.
Он наклоняет бритую голову к плечу, щурится, будто прислушивается к звукам откуда-то издалека.
– А… ты… но… вый…
– Кто? – хихикаю я – больше нет сил сдерживаться. – Новый мессия, что ли?
Диван подрагивает от тяжелых басов «Safe from Harm».
– Выпейте кофе покрепче, – говорю я типу в халате.
От этих слов лицо его передергивается, как от горсти щебня, мне даже жалко становится. Тип в халате закрывает глаза, будто старается что-то вспомнить.
– Гость… – говорит он и рассеянно, по-стариковски моргает.
Я жду продолжения. Он молчит.
– Я – новый гость? Вы это хотели спросить? Новый гость?
Следующую фразу он изрекает как заправский чревовещатель – сначала двигает губами, а сами слова звучат лишь через несколько секунд:
– Я… нашел… в ще… ли… ору… жие…
Отсроченное воспроизведение – потрясающий фокус, но от слов про оружие мне становится не по себе.
– Послушайте, а давайте как-нибудь без оружия обойдемся…
И тут этот полуголый, в дым укуренный тип вытаскивает из кармана халата серебряную спицу в ладонь длиной. Я отшатываюсь – а вдруг он меня ткнет? – но потом соображаю, что он протягивает ее мне, как подарок. Один конец спицы украшен серебряной лисьей головой с блестящими камушками глаз.
– Ой, какая прелесть! – говорю я, рассматривая странную вещицу. – Она антикварная? Наверное, шпилька гейши или что-то в этом роде?
Лежу на диване, одна. В коридоре никого нет. В комнате пусто. Тип в халате давным-давно свалил, но в кулаке у меня зажата шпилька с лисой. О господи, я опять отключилась, что ли? Пора бросать эту дурную привычку. Вместо «Safe from Harm» теперь звучит «Little Fluffy Clouds»[7]{32} электронщиков
А вдруг…
А вдруг Слейд-хаус – это глюк, а дверца – путь к свободе? Что, если эта кроличья нора ведет не в Страну чудес, а, наоборот, домой? Что, если…
Кто-то касается моего плеча, и я, вздрогнув, втягиваю голову внутрь, в коридор Слейд-хауса, где звучит музыка, где вечеринка в разгаре… Оборачиваюсь: на меня сверху вниз глядит Злая Волшебница Запада.
– Эй, Салли Тиммс, ты что здесь делаешь?
